Стремление Германии к доминированию в европейской политике – далеко не новое явление. Его история уходит корнями в двадцатый век с его двумя мировыми войнами, а возможно, гораздо глубже.
В прошлом немецкие политические структуры исходили из того, что доминирующее положение может быть достигнуто за счет завоевательных войн, но их амбициям, разумеется, не хватало реалистичности. Однако, даже после поражения во Второй мировой войне, Германия не отказалась от них окончательно, хотя на протяжении многих десятилетий была лишена какой-либо возможности реализовать прежние планы из-за американского доминирования в западной части континента и советского противовеса в Восточной Европе.
Тем не менее, Германия вела игру с дальним прицелом, и незадолго до неизбежного распада Советского Союза, 3 октября 1990 года, Берлин подписал так называемый Договор «два плюс четыре» (государственный договор, заключенный между Германской Демократической Республикой и Федеративной Республикой Германия, а также Францией, СССР, Великобританией и США в Москве, прим. mixednews), который объединил капиталистическую Западную Германию с коммунистической Восточной Германией. После этого первый канцлер объединенной Германии Гельмут Коль предпринял дальнейшие шаги в направлении немецкого господства в Европе, подписав в 1992 году Маастрихтский договор, который воплотил в жизнь идею Европейского Союза и открыл путь к созданию единой европейской валюты.
Восемь лет спустя тогдашний министр иностранных дел Германии Йошка Фишер в ходе своего выступления в берлинском Университете Гумбольдта заявил, что Объединение Германии и интеграция Европы являются сторонами одной медали, тем самым открыто признав, что Европейский союз неотделим от Германии.
Поскольку Германии принадлежит более четверти совокупного национального богатства еврозоны, нет никаких сомнений в том, что в современных условиях стремлению Берлина к доминированию на континенте в гораздо большей степени способствует западная либеральная экономическая модель с открытыми границами и «общим рынком», чем военная мощь и завоевательные походы.
Однако, в последнее время создается впечатление, что Германия начинает терять свое превосходство, которое она удерживала несколько десятилетий. Франция, Италия и Британия балансировали германские амбиции, но этот баланс сместился в сторону Германии после ее объединения, и особенно сейчас, после «Брекзита».
Разумеется, когда речь заходит о распаде Европейского Союза, в первую очередь возникает ассоциация с Британией. Хотя она является богатой и могущественной страной, уход которой, несомненно, стал болезненным ударом по панъевропейскому проекту, нельзя забывать, что, находясь в составе Евросоюза, Британия сохраняла некое подобие суверенитета и собственную валюту, фунт стерлингов. Экономическая мощь Германии напрямую связана с ее политическим влиянием, одним из основных факторов которого является связка евро-доллар.
Среди потенциальных кандидатов на выход из Европейского Союза вслед за Британией, чаще всего называют три страны средиземноморья – Испанию, Португалию и Грецию. И это неудивительно, поскольку именно эти страны больше других пострадали от мирового финансового кризиса в 2009 году и в последующий период. Хотя в экономическом и политическом отношении они, несомненно, слабее Германии, по иронии судьбы, именно средиземноморские страны Европы теперь являются единственными государствами, способными служить противовесом господству Германии в Европейском Союзе.
Северная и Центральная Европа во многих отношениях напрямую связана с Германией, в то время как средиземноморские страны сильно отличаются от нее, как в географическом и климатическом, так и в культурно-историческом аспекте. Хотя французские инициативы по сдерживанию нарастающего доминирования Германии в Европейском Союзе в свое время привели к созданию Европейского центрального банка и принятию свода правил ЕС под названием «Единая сельскохозяйственная политика», в конечном итоге они не просто потерпели провал, но и позволили Германии взять под контроль эти инструменты.
Важно подчеркнуть, что Франция ограничена в возможностях, поскольку она является единственной крупной державой, граничащей с Германией, и имеет давнюю историю прямого противостояния с ней в те периоды, когда германский национализм выходил из под контроля и принимал экстремальные формы.
Таким образом, сотрудничество между странами Средиземноморья может стать самой большой проблемой для сохранения германской гегемонии на континенте. Разумеется, здесь существует проблема, которая заключается в том, что интересы Испании, Португалии и Греции не вполне совпадают, но каждая из этих стран понесла большой ущерб от мер жесткой экономии, навязанных Германией, и ее экономической политики.
Пандемия коронавируса продемонстрировала, что в период кризиса Германия не желает помогать своим партнерам по Европейскому Союзу, и что она преследует прежде всего собственные интересы. Впрочем, так было всегда, просто в более спокойные годы сильны были иллюзии по поводу европейского единства.
Политические элиты и иные влиятельные силы в Лиссабоне, Мадриде и Афинах должны серьезно подумать о том, как найти оптимальный путь к возвращению суверенитета, чтобы служить интересам собственного государства, а не подчиняться диктату Берлина. Средиземное море связывает Европу, Азию и Африку, а это означает, что оно имеет особое стратегическое значение, поскольку объединяет значительно более мощные в стратегическом плане государства, чем те, что граничат с Германией, такие как Чехия или Нидерланды. Благодаря сотрудничеству в целях достижения суверенитета, средиземноморская Европа получит гораздо больше рычагов влияния против Германии, поскольку Средиземноморье служит воротами двух других континентов.
Продолжающаяся пандемия показывает, что мирный развод с Германией отвечает интересам средиземноморской Европы. Эту мысль подтверждают два существенных аргумента. Во-первых, когда началась пандемия, Испания была полностью проигнорирована Германией и оставлена на произвол судьбы. Во-вторых, Греция, экономика которой в прошлом десятилетии была подорвана политикой жесткой экономии, навязанной Германией и МВФ, продемонстрировала свою способность преодолеть проблемы без помощи Европейского Союза, благодаря впечатляющим мерам борьбы против распространения вируса.
Хотя Италия тоже относится к числу стран средиземноморской Европы, маловероятно, что Рим захочет отказаться от членства в Европейском Союзе, поскольку итальянская правящая элита мечтает о превращении своей страны в «средиземноморскую Германию». Португалия также серьезно пострадала от коронавируса, но ее настоящее и будущее связаны с Испанией. Новообретенная уверенность Греции, связанная с успешной борьбой против пандемии, и разочарование Испании германским ответом на ее просьбы о помощи должны заставить эти средиземноморские страны серьезно задуматься о своем будущем в Европейском Союзе и о том, что средиземноморское региональное сотрудничество, возможно, в большей степени отвечает их национальным интересам.
