В физической реальности, конечно, со второй серией
выступлений все вышло предсказуемо. О «массовом выходе России на
улицы» теперь не говорят даже ресурсы, безусловно преданные делу бунта.
Подавляющее большинство городов, в которых неделей ранее был некоторый движ и
делалась картинка для стримов, хранили возмутительное спокойствие. Мегаполисы,
где традиционно набирается по несколько тысяч любителей протеста, также
разочаровали и ничем не удивили.
Настоящий итог, пожалуй, был подведен в другой области — в
медиасфере. Российский медиакласс, обычно склонный изящно негодовать по поводу
родины, внезапно обнаружил, что его приватизировала и требует от него
беспрекословной покорности специфическая община принципиальных врагов власти.
Скорее неожиданно для себя центральной фигурой политической
жизни стал комический куплетист С. Слепаков, автор множества песен о том, как в
России дурно жить, как в ней воровата власть и как неуютна общая ситуация.
Напомним для тех, кто не следил. Куплетист написал и
опубликовал в своей инсте стих о том, что воины добра, вышедшие бороть
государственное зло на российские улицы и по этому поводу начавшие нападать на
сотрудников правопорядка и оппонентов, пугают его больше, чем собственно
власть.
Комик подвергся моментальной репрессии. К нему в комментарии
пришли все, включая супругу сидящего под арестом протест-менеджера, и вывалили
на него полагающиеся по такому случаю проклятия и обвинения — в продажности, в
получении тридцати и более серебреников, в «желании стать акционером Газпрома»
и проч.
Когда комик не только не пожелал немедленно покаяться, но
еще и начал отстаивать свое моральное право на критичность — подключились новые
мощности. Ему и его семье массово пожелали умереть максимально отвратительными
способами — и одновременно призвали не принимать эти угрозы и пожелания
сдохнуть за то, чем они являются, потому что это всего лишь выражение боли
общества, угнетаемого режимом.
На данный момент последним актом, кажется, является
выступление коллеги Слепакова по цеху М. Галкина, который
процитировал Белинского про гнет самодержавия, призвал коллегу не делать
«вывод об общем из маргинальной частности», тут же вступился за
маргинальное, которое Слепаковым «тоже передернуто», и тоже туманно
обвинил его опять-таки в тайных мотивах, добавив: «Я надеюсь, что
заблуждаешься ты искренно, а не пытаешься таким образом скрыть какие-то другие
мотивы».
Мы, конечно, можем снисходительно похихикать над тем, что
лицедеи рассказывают друг другу про честь и искренность, но не будем.
Интереснее тут другое.
Специфика российской оппозиционности состоит в том, что
совершенно диктаторская власть над ней принадлежит (что, вообще-то, странно) не
ведущим оппозиционным политическим силам.
По какой-то мистической причине среди звезд отечественной
эстрады/литературы/кино отсутствуют сторонники КПРФ или ЛДПР —
партий, за которые голосуют миллионы наших сограждан. Зато дичайшим авторитетом
пользуется внепарламентская, маргинальная, концентрирующаяся в мегаполисах (и
даже там составляющая лишь привилегированное меньшинство) тусовка, отрицающая
российскую государственность снизу доверху, совсем, принципиально.
Шизофреничность подобной позиции российского медиакласса
только кажущаяся: по-своему она вполне оправданна. Отечественное креативное сословие,
с одной стороны, зависит от казенных или околоказенных бюджетов чуть менее чем
полностью. Гигантская доля их доходов приходит от разного рода участия в
официальных мероприятиях уровня «день города/городская книжная
ярмарка/фестиваль культуры/государственные субсидии на кино», а также от
банальных корпоративных елок — на которые в конечном итоге расходуются средства
все той же госказны.
С другой стороны — креативное сословие ощущает ненадежность
своего положения и испытывает понятный стресс оттого, что оно функционирует, по
сути, милостью режима.
Что важно: лишь незначительная часть данного сословия может
твердо положиться на признание непосредственно у российской публики (как тот же
куплетист Слепаков, объясняющий проклинающим его, что он зажиточен благодаря
своей жесткой работоспособности).
Это лишнее подтверждение того факта, что антироссийскость
накапливается непрерывно — и, увы, прорывается лишь иногда, в моменты, когда
антироссийский медиакласс, раздухарившись, перестает стесняться и начинает
рубить что думает.
…Фокус в том, что все эти люди, довольно активно желающие
большинству из нас смерти, являются, говоря биологически, облигатными (то есть
обязательными) паразитами: они не представляют себе своей жизни иначе, кроме
как при вымени каких-нибудь бюджетов.
И уже по этой причине они представляют собой группу риска —
и в наименьшей степени заслуживают какого бы то ни было уважения и авторитета.
И то, что они благодаря нелепому лохотрону с
«дворцом» и протестами в очередной раз коллективно самовыразились и
рассказали, что они думают о нас, — представляется хорошей новостью.
Нам всем полезно помнить, с кем мы имеем дело.
Виктор Мараховский
