Конечно же, это случайное
совпадение. То, что саммиты лидеров стран Европейского политического сообщества
(ЕПС) в предместье Кишинева и глав министерств иностранных дел стран БРИКС в
Кейптауне состоялись в одни и те же дни – 1 и 2 июня. Схож и масштаб
представительства этих межгосударственных встреч. В Молдове собрались 47 лидеров
стран Европейского союза и государств, претендующих на сближение с ЕС, а в Южно-Африканской
Республике (ЮАР) встретились министры иностранных дел пяти стран БРИКС
(Бразилия, Россия, Индия, Китай, ЮАР) и 42 государств, входящих в число друзей
этого межгосударственного союза и заявивших о желании в него вступить.
Но вот что точно не
является случайным совпадением: основная идея обоих саммитов расширение,
объединение и взаимное укрепление. И тут не только заканчиваются совпадения
между этими событиями, здесь начинаются глубинные отличия. Ведь по географическим
границам двух саммитов, определяющим геополитический разлом, проводится контур новой
геоэкономической архитектуры.
До войны в Украине
появление этой новой архитектуры казалось неизбежным, но чем-то очень далеким. Однако
вот уже в августе состоится «объединительный саммит» БРИКС. Сколько стран
официально пополнят внезападный союз, пока точно не сообщается. Их может быть
для начала четыре–пять, чтобы не вызвать болезни роста, хотя не исключено, что
примут все 12 подавших в прошлом году заявки на вступление.
Страны привлекают в
сообщество его основные цели, и прежде всего, реформирование международной
валютно-финансовой модели. БРИКС готовится ввести собственную валюту и
проводить в ней взаимозачеты по торговым операциям. Это означает преобразование
системы международных резервных валют и реформу МВФ, одного из основных
инструментов влияния и контроля евро-атлантического центра над остальным миром.
Насколько реализуемы
планы БРИКС по переделу мира? Уже в 2022 году суммарный ВВП пяти стран-участниц
группы обогнал суммарный ВВП «Большой семерки». А о ближайшей перспективе можно
судить, например, по активности на таких площадках, как предстоящий 14-17 июня
Петербургский международный экономический форум (ПМЭФ).
Он ярко демонстрирует
развитие международного политического, экономического и научного
сотрудничества, в особенности между странами Азиатско-тихоокеанского региона,
Ближнего Востока, Африки и России. В прошлом году его посетили представители
130 стран, в этом ожидается больше. В программе намеченных дискуссий такие
вопросы, как интеграция во имя развития, дедолларизация и будущее денег,
глобальные вызовы как возможности для международного сотрудничества. В
частности, нынешний глобальный продовольственный кризис, история которого
хорошо демонстрирует разницу между подходами западного и внезападного
сообщества к возникающим проблемам.
Глобальный
продовольственный кризис стал следствием массированных санкций Запада в
отношении России. Они нарушили продовольственно-логистические и
торгово-экономические связи этой страны с иностранными инвесторами. Москва, конечно
же, применила контрсанкционные меры. И в такой ситуации большинство стран мира,
не имеющих первых ролей в геополитических сценариях США и Великобритании, стали
искать новые точки экономического соприкосновения с Россией. В итоге попытки
Запада изолировать эту страну не только доказали свою малоэффективность, но и задали
новый импульс сотрудничеству с ней.
Широкое зарубежное
представительство на ПМЭФ, презентации конкретных инвестиционных возможностей и
заключение значимых договоров – лишь одно из свидетельств этого сотрудничества.
А в широком плане оно обозначает границы взаимовыгодного партнерства
внезападных стран, которое позволит им взаимодействовать с западным сообществом
на собственных условиях или с учетом собственных интересов.
Само собой, западное
сообщество ищет способы сопротивления этому процессу, но цепная реакция уже началась,
и мир стремительно делится на Запад и Незапад. Государства, делающие выбор,
прекрасно осознают издержки этого процесса для своих экономик, однако для них
важнее мотивы того или иного выбора. Основной мотив, конечно же, безопасность.
Но одни ориентируются на безопасность военную, а другие — экономическую и
гуманитарную. А когда в основе принятия решений такие разные подходы, попытки сравнивать
экономические потери, мягко говоря, нерационально. Более показательным стало бы
сравнение перспектив восстановления экономик и их потенциальной
устойчивости.
Петр Дарий
