Похожиезаписи
На выходных на левом берегу Днестра в очередной раз отметили годовщину своей самопровозглашённой «республики». Это дало повод экспертам и журналистам вновь поразмыслить о нынешнем состоянии и будущем этого сложного и пока так и не разрешённого вопроса. Накануне в прессе появилось несколько тематических материалов об истории и развитии приднестровского конфликта, время от времени выходящего в авангард общественного внимания. Ознакомившись с ними, можно прийти к одному простому выводу – спустя 33 года мы все, политики и обычные граждане, так и не знаем, что делать с этой многолетней проблемой.
Не знают, судя по всему, и в правящей партии. Вспомним, что в конце прошлого года там как-то неожиданно встрепенулись и громко заявили, что ведут работу над стратегией реинтеграции, а общую концепцию якобы уже представили на суд председателя парламента, президентуры и профильных экспертов. Одновременно наш главный переговорщик Олег Серебрян сообщал общественности, что также готовится и конкретный план воссоединения страны. Казалось, мы приближаемся, наконец-то, к какому-то решающему моменту. Однако, как уже случалось не раз, резкий ажиотаж столь же внезапно сменился привычной всем апатией.
И вот теперь вице-премьер по реинтеграции Олег Серебрян делает очень неоднозначные заявления, намекающие, что в кулуарах правительства идёт активный мыслительный процесс, и при этом никакие варианты не сбрасываются со счетов. К примеру, Серебрян, как и другие его коллеги министры, не исключает, что Молдова присоединится к Европейскому Союзу, даже если приднестровская проблема к тому времени не будет решена. По его мнению, может случиться так, что обстоятельства сложатся благоприятно, и нас примут без приднестровского региона.
Конечно, Серебрян на словах категорически исключает, что Молдова откажется от 11% своей территории. При этом объясняет он это, главным образом, тем, что в случае признания независимости Приднестровья создаются дополнительные проблемы, тот же вопрос территориальной незащищенности. «Какие у нас есть гарантии того, что эта территория не будет и дальше оставаться отправной точкой для напряженных ситуаций в регионе?», – задаётся вопросом чиновник. Кроме того, по его словам, нет ясности, каковы будут границы региона, поскольку у Кишинёва и Тирасполя разное понимание относительно территориальных границ Приднестровья.
Не только у меня, но и у коллег по цеху возникло неловкое ощущение, что вице-премьер будто бы решил невзначай пообщаться прессой, чтобы поставить перед Тирасполем ряд неудобных вопросов, которые подлежат урегулированию в случае официальной сецессии региона. А если приднестровская администрация сможет дать ответы и ещё к тому же предложить действенные решения? Насколько вообще уместно пускаться в подобные публичные рассуждения для высокого государственного сановника? Или мы чего-то не знаем, и общественное мнение «прощупывают» на готовность к компромиссам во имя европейской интеграции? В общем вопросов возникла масса.
Ни для кого не секрет, что часть молдавских элит, лицом которой является нынешний глава МИДЕИ Нику Попеску, исходят из того, что всё в Молдове должно быть подчинено идее евроинтеграции. По этой причине обществу навязывают мысль, что сейчас необходимо сосредоточиться исключительно на вступлении в ЕС и не экспериментировать с той же реинтеграцией, которая может открывать «Ящик Пандоры» и втянуть Молдову в сложнейшую геополитическую игру, в результате чего Кишинёв останется и без левобережья, и без Евросоюза. Такая вероятность в принципе и объясняет длительное отсутствие какого-то единого видения внутри молдавского политического класса по поводу приднестровской проблемы.
В Тирасполе, видимо, тонко чувствуют разбег позиций в Кишинёве, поэтому, невзирая на сложную региональную обстановку, как ни в чём не бывало продолжают заявлять свои традиционные цели и продвигать собственные идеи урегулирования. По словам приднестровского лидера, «государственность» – это основной принцип существования региона, а его жители видят своё будущее в своём многонациональном «государстве». При этом «государственность» – это и форма полномочий, выданных населением избранной власти для урегулирования конфликта и официального вхождения в систему современных международных отношений. Кроме того, в Тирасполе считают, что от имени «приднестровского государства» будут подписываться те итоговые документы, которые регион сочтёт необходимым подписать на основе проведённых референдумов и переговоров с другими странами.
В отличие от Кишинёва у представителей приднестровской администрации нет дефицита в идеях, поэтому они и продолжают настаивать на мысли о том, что де-факто процесс урегулирования уже произошёл, и Молдова состоит из двух субъектов: собственно говоря, Молдовы и Приднестровья, каждое из которых имеет свою собственную идентичность. Самым оптимальным способом урегулирования, по мнению местных идеологов, может стать «подписание договора о дружбе, мире и сотрудничестве, чтобы поставить точку в этом конфликте».
В то время как официальные представители Кишинёва и Тирасполя продолжают демонстрировать диаметрально разные точки зрения, многие по-прежнему утверждают, что судьба конфликта будет зависеть от итогов войны в Украине. Как показывает время и характер российско-украинского противостояния, долго прятаться за этими «декорациями» не получится, и надеяться исключительно на исход войны было бы большой ошибкой. Ситуация в Украине может закончиться или заморозиться в очень специфической геополитической форме, которая потребует быстрых действий. Тогда на согласование политического компромисса, а с ним стратегии и плана попросту не будет времени, и Кишинёву предстоит принимать исторические по своему значению решения впопыхах.
Единственным на сегодняшний день консенсусом политических элит является закон о статусе левобережных районов 2005 года. Но, как и прежде, шансы на то, что эта концепция может быть принята Тирасполем минимальна, а, следовательно, позицию предстоит так или иначе корректировать. Возникает резонный вопрос, какими могли бы быть эти изменения, и готовы ли политики вместе с обществом пойти на такой шаг. Ведь если открыть трансформационный процесс, то может дойти до конституционного переустройства, а на такое сейчас вряд ли кто-то решится, поскольку на кону стоит, пожалуй, единственный шанс интегрироваться в ЕС.
Несмотря на то, что история и международные условия подталкивают Молдову к тому, чтобы наконец-то определиться с «формой ключей» от приднестровского урегулирования, наши власти, как и прежде, стараются избегать этой сложной и, по-видимому, неподъёмной для них проблемы. Поэтому конфликт продолжит плыть по течению под воздействием времени и различных геополитических обстоятельств, а финальная точка в этом вопросе, вероятно, будет поставлена в нестандартной форме и не том виде, в котором мы себе это представляли.
