Похожиезаписи
Если посмотреть на карту результатов голосования на федеральном референдуме 9 июня 2024 года по предложению социалистов ограничить расходы на медицинское страхование «потолком» в 10% от совокупного дохода, то мы увидим, что, получив поддержку франко- и италоязычных граждан, этот законопроект полностью провалился в кантонах «немецкоязычных».
Такого рода политико-лингвистическое размежевание существует в Швейцарии испокон веков. Впрочем, есть тут и некоторые новые тренды. Если коротко, то 55,5% граждан Швейцарии, принявших участие в голосовании 9 июня, решили, что, даже несмотря на то, что расходы на здравоохранение растут быстрее, чем заработная плата, предложение швейцарских «соци» им не по душе. И если взглянуть именно на карту страны, а не на голые цифры, то мы увидим, что, получив поддержку франко- и италоязычных граждан, этот законопроект полностью провалился в кантонах «немецкоязычных».
Иными словами, перед нами очередное явление народу так называемого «Картофельного рва» или Röstigraben, границы, отделяющей центральные немецкоязычные кантоны от западных франкофонных. Причем тут картофель? Считается, что «французы» не едят картофельные драники с яичницей, каковые являются якобы любимым блюдом «немцев» (они его называют Rösti, или «рёшти», производное существительное от глагола rösten / «жарить»). Впрочем, как оказывается, между этими регионами существуют и куда более глубокие и серьезные разногласия, которые куда более весомы, нежели просто расхождения кулинарного свойства.
В поисках «сухой воды»
«Что касается законодательной инициативы по ограничению страховых взносов в системе ОМС, то тут можно говорить о значительном региональном разрыве, при том, что в отношении других вопросов референдума 9 июня это расхождение заметно уже не в такой степени», — говорит Мартина Муссон, эксперт НИИ изучения общественного мнения gfs.bern. Нечто подобное, напоминает она, можно было наблюдать и почти уже десять лет назад, когда на общенациональное голосование также был вынесен вопрос медицинского страхования.
Франкоязычная Западная Швейцария и тогда тоже согласилась с тем, что в стране нужно обустроить одну единую для всех кассу страхования ОМС. Однако «немцы» и в тот раз такое предложение отвергли. А поскольку они составляют в стране большинство, то и в целом этот законопроект пришлось признать провалившимся (61,8% голосов было по всей стране подано «против» такой идеи). Примерно аналогичная ситуация возникла в 2014 году, когда швейцарцы голосовали по вопросу ограничения иммиграции в Швейцарию граждан Европейского союза.
Франкоязычные кантоны сказали «ни в коем случае», «немцы» ответили «непременно». В итоге парламент три года ломал себе голову в поисках «сухой воды» или «жареного льда»: каким образом следует меру, явно противоречащую режиму свободы перемещения физических лиц между Швейцарией и ЕС, совместить с этим самым режимом. И что самое удивительное — решение и в самом деле было найдено.
На самом деле такого рода «политический картофельный ров» существовал в Швейцарии всегда, начиная с 1848 года, то есть с момента создания современной Швейцарии. По данным «Политического атласа Швейцарии», на страницах которого последовательно анализируются более тысячи референдумов, прошедших в стране начиная с 1866 года (то есть с момента начала функционирования современных инструментов прямой демократии), в прошлом такого рода раскол вдоль «картофельного рва» имел даже куда более непримиримый характер.
Идеологические различия между немецкоязычной частью страны и франко- и италоязычными регионами были очевидны по итогам двух третей всех голосований, прошедших до начала 20 века, то есть до начала 1901 года. Не забудем и фактор религии, который сейчас фактически уже не играет никакой роли, но тогда политический католицизм и протестантская социо-политическая доктрина находились в таком же непримиримом клинче: примерно 70% итогов голосований на референдумах показывали явные различия между политическими предпочтениями избирателей в католических и в протестантских регионах Швейцарии.
«Картофельный ров» уже не так важен
В 20-м веке на первое место вышли уже не религиозные аспекты, но вопросы социальные и внешнеполитические. Парадокс: во времена Лагарпа и Наполеона западные франкофонные кантоны были образцово-либеральными и даже в какой-то степени либертарианскими регионами. Сегодня же это уже правоверные оплоты левой и социалистической доктрины. Тем не менее, даже несмотря на такого рода различия, итоги народных волеизъявлений показали, что политико-языковое размежевание между «немцами» и «французами» проявлялось уже только в результатах примерно одной трети голосований.
Тренд продолжался и к началу 21 века (то есть к 1 января 2001 года) языковой разрыв между «немцами» и «французами» стал еще менее выраженным. Как говорит эксперт Лозаннского политеха (EPFL) Шин Александр Косеки (Shin Alexandre Koseki), в настоящее время политическое размежевание проходит по другой границе: по одну, левую, сторону этой новой политической баррикады находятся все крупные швейцарские города, франкоязычная Швейцария и часть кантона Граубюнден на востоке Швейцарии, по другую, правую, расположились городские агломерации и сельские регионы немецкоязычных кантонов.
При этом италоязычному кантону Тичино выпадает честь быть своего рода «джокером», «колеблющимся штатом». Мартина Муссон подтверждает, что в последнее время в Швейцарии «картофельный ров» уже не играет былой роли границы жесткого политического размежевания. Но ведь какую-то роль он все-таки играет, если не считать функции рубежа, отделяющего любителей драников-рёшти от тех, кто предпочитает сырное фондю?
Одна среда, разные языки
В аналитическом докладе Mind Your Language: The Role of Culture in Future-Oriented Behavior(«Следи за языком: Роль культурных аспектов в ориентированном на будущее политическом поведении»), опубликованном Университетом Санкт-Галлена в 2022 году, была предпринята попытка разгадать тайну связи между политикой, языком и культурой. В основу доклада были положены налоговые данные официально двуязычного швейцарского кантона Берн, который позволил наглядно сравнить электоральное поведение людей, находящихся в общей институциональной, политической, экономической и географической среде, но при этом говорящих на разных языках.
«Лица, проживающие в немецкоязычной части, были более склонны к поведению, ориентированному на будущее, нежели их франкоговорящие сограждане», — таков вывод, сделанный в докладе. Тем самым, по сути, было подтверждено клишированное представление о «немцах» как рационально и консервативно действующих гражданах, и о «французах», которые предпочитают более спонтанный левый образ жизни в сочетании с надеждой на перераспределяющую роль социального государства. Использованное в докладе понятие «ориентация на будущее» означает, что швейцарцы, говорящие на немецком языке, в большей степени, чем франкофоны, склонны, например, копить на старость.
Они чаще проходят курсы повышения квалификации, реже играют в азартные игры и имеют более высокий общий уровень благосостояния. И такого рода факторы, безусловно, влияют и на политические предпочтения, особенно когда они видят, что их «социальные действия» (в смысле понятия, введенного социологом Т. Парсонсом) сулят им довольно неясное и неочевидное вознаграждение в будущем, зато явно и очевидно ведут в краткосрочной перспективе к увеличению убытков и затрат.
Понимание этого механизма в весьма значительной степени помогает понять логику отношения тех или иных регионов страны к таким вопросам, как пенсионное обеспечение или «изменение климата». «Все эти данные подчеркивают очевидные преимущества системы политического федерализма», — резюмирует доклад экспертов-социологов из Университета Санкт-Галлена.
Подписывайтесь на наш Telegram-канал https://t.me/enewsmd Много интересного: инсайды, заявления, расследования. Много уникальной информации, которой нет у других.
