«У нас фактически
ничего нет!», — сказала Майя Санду в эфире RTR Moldova в ответ на
реплику ведущего о том, что Кишинёву будет сложно вести переговоры в отсутствие функционального ответственного ведомства.
Правительство Молдовы сейчас находится в режиме ограниченной функциональности.
До назначения нового состава кабмина исполняющие свои обязанности министры не
могут решать важные государственные задачи. Это касается и политпредставителя
Молдовы в переговорном процессе. Кстати, Ольга Чеботарь уже четвертый назначенный
переговорщик РМ за последний год. Правда, чехарда в «реинтеграционном» бюро
обусловлена не только затяжным политическим кризисом в Молдове, но и
утвердившейся в подходах Кишинёва тактикой имитации переговоров.
В последний раз
Тирасполь и Кишинёв продвигались в решении гуманитарных вопросов (а именно они являются целью текущих
переговоров) в 2018 году. Медленно, со скрипом, при постоянном подталкивании со стороны Приднестровья
и международных партнеров переговоры двигались в фарватере, определенном Берлинскими соглашениями
2016 года. Но затем началась деградация переговорного процесса, закономерным
итогом стал тупик, из которого мешает выбраться текущая политическая ситуация в
Молдове. Положение осложняется тем, что Кишинёв не спешит выполнять обязательства, взятые на себя
в рамках предыдущих соглашений. При этом применяется и блокадный
инструментарий:
блокирование счетов приднестровских предприятий, банковских операций, импорта (причем
жизненно важных товаров в условиях пандемии), автотранспорта с приднестровскими номерами. Всё в
лучших традициях кишиневского вероломства.
Факты говорят о
нежелании властей Молдовы вести переговоры в интересах жителей обоих берегов
Днестра. Это подтвердила и Майя Санду, заявив, что может встретиться с
Президентом ПМР Вадимом Красносельским лишь исходя из интересов граждан
Молдовы. Такое разделение вполне понятно – в РМ уже давно перестали относиться
к приднестровцам как к соотечественникам. Особенно иллюстративно это проявилось
во время последних выборов Президента РМ в ноябре прошлого года. Гражданам Молдовы из
Приднестровья ясно дали понять, что их считают людьми второго сорта.
Вспоминается план
присоединения Приднестровья к Молдове 2017 года, соавтором которого был
нынешний депутат парламента РМ Оазу Нантой — активный сторонник Майи Санду.
План предполагал люстрацию и так называемую деприднестровизацию жителей ПМР со всеми вытекающими
последствиями.
Впрочем, как
заверила Майя Санду, сегодня такого плана нет. Как и других планов по
урегулированию конфликта. Он, по её словам, может появиться только в результате
«консенсуса всех политических партий». Правда, наблюдая глубинный раскол в
политическом сообществе Молдовы, можно ожидать лишь усиления
внутриполитического кризиса в соседней стране. Полагать, что в таких условиях
появится некий
конструктивный план урегулирования, не приходится. Пока же Президент Молдовы
ограничивается перечислением принципов, которые, по её мнению, должны стать
фундаментом такого плана:
«Во-первых,
мирное урегулирование конфликта. Во-вторых, это сохранение суверенитета и
территориальной целостности Молдовы в её международно признанных границах. В-третьих, сохранение
функциональности государства».
Отрадно, что
лидер Молдовы уверена в том, что решение молдо-приднестровского конфликта должно быть мирным. Особенно на
фоне её недавних заявлений о необходимости вывести российских
миротворцев из Приднестровья. Согласно соглашениям о миротворческой миссии завершена или изменена она может быть лишь
после политического урегулирования конфликта. Не следует забывать, что именно
российские миротворцы, остановив в 1992 году войну, направили решение
молдо-приднестровского конфликта по мирному руслу. Сегодня на берегах Днестра
не стреляют, военного противостояния нет, часто говорит Майя Санду,
аргументируя свои тезисы о необходимости заменить миротворцев гражданскими
наблюдателями. Так не стреляют же как раз благодаря российским военным! Других
гарантий просто нет! Особенно если вспомнить, как в центре Кишинёва летом
прошлого года комбатанты обещали «бросить обезглавленных приднестровцев на
ступени парламента».
Что касается
принципа «территориальной целостности в международно признанных границах», то
здесь необходимо вспомнить главное: ещё в 1990 году Верховный Совет ССР Молдовы признал незаконным создание Молдавской ССР, уничтожив
единственную правовую основу, объединяющую два разных историко-культурных региона в одной
союзной республике. Затем последовала попытка силового подавления. Предложения Приднестровья об автономии и
создании нового союзного государства на федеративных началах были отвергнуты,
Кишинёв несколько раз упускал реальные возможности примириться с Приднестровьем
и разрешить конфликт. Принцип «территориальной целостности в границах 1990
года» был прописан и в Меморандуме Примакова 1997 года, но его условия, например право Приднестровья на внешнеэкономическую
деятельность, были нарушены Кишинёвом.
Провал
Меморандума Козака — 2003 с проектом федерализации и блокада 2006 года окончательно поставили крест
на общем государстве, а единственным способом разрешить конфликт стал «развод»
на примере Чехии и Словакии. Сегодня, учитывая кризисное состояние
государства под названием Республика Молдова, которое за последнее десятилетие
успело разочаровать всех, превратившись в «захваченное государство» и
арену геополитической игры, говорить о присоединении Приднестровья к Молдове не
только несерьёзно, но и опасно. За
истекшие 30 лет международные посредники смогли убедиться, что создавать новое
искусственное государственное образование из РМ и ПМР, да ещё на условиях
Кишинёва, значит заложить мину в центре Европы. Отличия между двумя берегами
Днестра за 50 лет сосуществования в составе союзной республики так и не
стерлись, а за последние десятилетия параллельного государственного
строительства ещё больше проявились. Общим у Тирасполя и Кишинёва остались
только неурегулированный конфликт и вынужденное сосуществование, которое
необходимо превратить в добрососедские отношения двух равных субъектов
международного права. Это
как раз и есть объективная реальность, на основе которой и нужно формировать
план
молдо-приднестровского урегулирования.
Николай Сырбу
