Так как избавляться от любимых питомцев никто не собирается,
нас ждет еще один виток пандемии, рассказал он в интервью «Известиям».
Поэтому человечеству нужно быть готовым к длительному сосуществованию с
возбудителем COVID-19, считает академик. Также ученый рассказал о секретной
причине особой эффективности «Спутника V», о трудностях масштабирования
производства препарата и о том, почему вакцина не работает в организмах
алкоголиков и наркоманов.
— Что вы думаете про коронавирус по прошествии года
знакомства с ним?
— Красота того, как эволюция создает что-то совершенное (в
данном случае это совершенство со знаком минус), удивляет и восхищает меня.
Если специально карандашиком рисовать самый неприятный вариант для человечества
в плане взаимодействия с каким-то инфекционным объектом, то был бы нарисован
SARS-CoV-2. Кажется, что его мог бы придумать только Жюль Верн. А природа его
не только придумала, но и создала.
— Он действительно такой опасный? Опаснее ВИЧ?
— У него другая стратегия поведения. ВИЧ прячется в наших клетках,
интегрируется в нашу ДНК и там сидит, ничего не делает. А SARS-CoV-2 ведет себя
как мушкетер, который не прячется, а смело фехтует, обманывает, придумывает
финты. Он на виду. Он среди вирусов самый большой позер. ВИЧ тоже, конечно,
вирус особый, но он не отличается такой широтой поражения как наших клеток, так
и клеток других млекопитающих.
— Вы хотите сказать, что SARS-CoV-2 еще «даст нам
прикурить»?
— Да, коронавирус еще не реализовал свой патогенный
потенциал. Следующий этап — заражение сельскохозяйственных и домашних животных.
И когда мы в течение года защитим человечество с помощью хороших вакцин, к
этому моменту будут заражены домашние животные, а избавляться от любимых
питомцев никто не собирается. Поэтому вокруг нас будут постоянно присутствовать
очаги этого возбудителя, который при этом будет еще эволюционировать. То есть
надо быть готовым к длительному существованию с этим возбудителем.
— С помощью «Спутника V» удается добиться таких антител,
которые идентичны «натуральным», то есть тем, которые вырабатываются в ответ на
полноценный коронавирус. В чем секрет вакцины?
— Всем уже хорошо известен спайк-белок — вырост короны. Он
под микроскопом выглядит довольно толстеньким, потому что эти выросты состоят
из трех частей. Они как пальцы. Когда эти части складываются вместе (как пальцы
у человека, который крестится. — «Известия»), тогда образуются защитные
антитела. Если взять только одну субъединицу, которая этот шип образует, то
протективные антитела будут образовываться очень плохо, если вообще будут. Эти
тонкости специалистам нашего института известны давно. Я пояснил только один
важный момент, а их много. Но в результате мы получаем антитела, которые
сделаны не топором, а подогнаны точно, как ключ к замку. Эти антитела с очень
большой эффективностью нейтрализуют вирус.
— По какому принципу вы выбрали именно аденовирусы Аd5 и
Аd26 для доставки?
— У нас было четыре претендента вначале, но мы выбрали
именно эти, так как они самые экономичные. 26-й растет (размножается) со
скоростью, во много раз превышающей другие аденовирусы, поэтому «с ним приятно
иметь дело». А пятый — наиболее проверенный, он хорошо взаимодействует с нашей
носоглоткой и легкими.
— Чем ваша технология отличается от «АстраЗенеки»? Почему
у них такие трудности с препаратом? Может быть, дело в производстве?
— Думаю, что да. В самом начале пандемии, когда препарат еще
не был готов, вакцина очень хорошо «разошлась по свету», так как была самой
дешевой. Но чудес не бывает. Значит, было в технологии что-то, скажем так,
«оригинальное». Мне кажется, степень очистки. Вот если они будут чистить так же
хорошо, как в России (мы готовы предоставить им все секреты добровольно), то
цена у них повысится, а все проблемы уйдут. Цена не на последнем месте, когда
масштабируется препарат на миллиарды доз.
— Как идет масштабирование «Спутника V»?
— Сначала, когда мы создали наш препарат, лично мне было
ясно, что сколько бы государство денег ни дало, я не смогу создать
производство, которое может обеспечить всю страну. А сейчас, планы, мягко
говоря, уже шире. Нас спрашивают: а весь мир можете обеспечить? Мы отвечаем:
можем. Сегодня мы хотим поставить «Спутник» еще в 50 государств. Если сейчас
заставить всю мировую фарму выпускать только вакцину от COVID-19, то за год на
всех площадках можно выпустить от силы 15% того препарата, которым нужно
вакцинировать 7,5 млрд. Это клинический факт. Поэтому сразу было понятно, что
надо загружать все мощности страны, и мы здесь нисколько не задержались. Сразу
объединились и стали работать вместе.
Вообще это всё стало возможно благодаря беспрецедентной для
мира системе сбора данных о клиническом применении вакцин, и эта система была
создана именно у нас в стране благодаря Минздраву России под личным контролем
министра Михаила Мурашко. Сейчас активно ведется регистр вакцинированных, а
более миллиона человек ведут дневники самонаблюдения онлайн. Мы знаем о каждой
непредвиденной нежелательной реакции. Поэтому на данный момент у нас есть
всесторонние данные, подтверждающие качество и безопасность вакцины, и этих
данных сейчас так много, что сомневаться в них уже никому не придет в голову.
— Какие же площадки пригодны для того, чтобы выпускать
«Спутник V»?
— Те, на которых производятся моноклональные антитела и на
которых технологические процессы выстроены с учетом обеспечения биобезопасности
при работе с инфекционными агентами.
— Но их же немного?
— Их немного и в России, и во всем мире. Это дорогое
удовольствие, но благодаря программе «Фарма-2020» у нас возникли «Биокад»,
«Генериум», «Р-Фарм», «Биннофарм», где в разных объемах выпускают
моноклональные антитела. На эти площадки с помощью Минздрава и Росздравнадзора
мы осуществили трансфер своих технологий. У нас этот процесс умещался в
небольших реакторах. У них объем этих реакторов возрос в десятки, а то и в
сотни раз. Пришлось приспосабливаться к новым технологиям.
— К каким например?
— Например, придумать перемешивающие приспособления.
Представьте, что вы ложечкой перемешиваете чай. «Ложечка» бывает на 100 л, а
бывает на 2 тыс. Технологам пришлось приложить выдумку и свои знания, чтобы в
беспрецедентные сроки освоить большие объемы. Для них это серьезные вызовы.
Люди работали в две, а то и в три смены. И надо отдать должное, так как все эти
структуры частные, все очень правильно восприняли необходимость объединиться и
забыть о финансовых моментах.
— А что с сухой вакциной (вариантом «Спутника V»)? Она
будет?
— Она исходно разрабатывалась. Мы о ней рапортовали. Нам
говорили, что «Спутник V» при –18 °C возить будет невозможно, Россия большая,
дороги плохие, холодильников на – 20 °C нет, поэтому мы сделали сухую вакцину.
Но потом появились РНК-вакцины: «Пфайзер», «Модерна».
— А ведь «Пфайзер» нужно перевозить при –70 °C?
— Да. И как только прозвучало это число, мы стали героями.
Организаторов здравоохранения поразило, что весь мир согласен создавать
логистические цепи, которые съедают половину стоимости, чтобы возить вакцину
при –70 °C. И сразу купили нужные холодильники.
— Сухого варианта не будет?
— «Р-Фарм», который обладает большим парком лиофильных
сушек, сейчас предпринимает какие-то шаги в этом направлении. Но ведь сухая
вакцина готовится дольше и стоит дороже. И количество электричества, которое
нужно использовать для этих сушек, колоссальное. Однако если жизнь покажет, что
нужно везти далеко и хранить дольше, то лиофилизированная вакцина увидит свет.
— Нужно ли будет менять антигенный состав «Спутника
V»?
— Я до сих пор этого еще не знаю, мы находимся в процессе
изучения этого момента. С британским штаммом мы показали, что наша вакцина
работает, защищает. Южноафриканский мы изучаем. Но главное, что меня здесь
волнует, — необходимо проводить постоянную работу по выявлению новых штаммов.
Для изучения новых свойств вируса нужны модельные мыши с человеческим
рецептором, через который возбудитель COVID-19 проникает в наши клетки. У нас в
институте такие мыши есть.
— Да? А говорили, что эти гуманизированные мыши с
человеческим рецептором быстро погибают. У вас живут?
— В нашем виварии Института им. Н.Ф. Гамалеи им создали
такие условия, в которых никто не умрет. Просто не захочет. Этих мышей хорошо
поят, кормят, у них чистый воздух. Дай бог всем в таких условиях жить.
— Действительно ли коронавирус очень чувствителен к
интерфероновому статусу человека (это cовокупность ряда показателей,
характеризующих состояние системы врожденного иммунитета), и если интерферона
много в организме, то человек не заболеет?
— Да, это так.
— Может, стоит всем давать интерферон для профилактики
COVID-19?
— Да, но не интерферон, а индуктор интерферона. Потому что
сам интерферон очень легко разлагается и токсичен. Это мощнейший препарат,
который действует локально. Если его вводить, могут начать выпадать волосы, как
при химиотерапии. А вводить надо индуктор интерферона. Это кагоцел,
полиоксидоний. Я лично принимаю их курсами два-три раза в год.
— У летучих мышей действительно постоянно включены гены,
вырабатывающие интерферон, в отличие от человека?
— Только так они могут выжить. Представьте, эти мыши висят в
огромных комках в миллион особей. Естественно, там никакой гигиены, но они не
болеют за счет того, что у них постоянно высокий интерферон. У людей же
эволюционно выработалась более экономная система работы этих генов. Постоянно
вырабатывать белок — очень «дорого» для организма, нужно тратить много энергии.
— То есть если бы в самом начале пандемии население
России «накормили» индукторами интерферона, заболеваемость была бы ниже?
— Думаю, да. Возможно, на 20–30%.
— Действительно ли вакцина плохо работает у людей,
страдающих алкоголизмом и наркоманией?
— Да, и еще у людей, которые принимают цитостатики (группа
противоопухолевых препаратов. — «Известия»).
— Сколько же надо пить для того, чтобы вакцина перестала
работать?
— Страдают те, у кого уровень этилового спирта в крови
поднимается до 1%. Я как-то раз прикинул, бреясь утром перед зеркалом, — это
полтора стакана водки в день. Не так уж и много для России. Но оказывается,
такой объем токсичен для клеток. При таком уровне этилового спирта клетки
иммунной системы перестают делиться. А для того чтобы выработались антитела,
клетки делиться должны. То же самое происходит из-за той гадости, которая идет
от наркотиков, и если онкологические больные находятся в активной стадии
лечения и пьют цитостатики. Они подавляют деление их онкологических клеток, а
также всех других.
— Вы вакцинировались «Спутником» уже год назад?
— Да. Я пойду сдавать кровь 30 марта. Будет ровно год. Я
сдавал после девяти месяцев — титр антител у меня не уменьшился. Некоторые
девочки у нас привились год назад и потом наблюдали следующий процесс. У них
были высокие антитела. Потом их уровень упал через 11 месяцев. После этого они
через год опять провакцинировались первым компонентом и через четыре-пять дней
увидели у себя у высочайший уровень антител. Это говорит о том, что у них в
организме есть клетки памяти, которые при встрече с вакциной мгновенно
наработали необходимый уровень антител.
— То есть нам раз в год придется вакцинироваться от
COVID-19?
— Нет. Это как раз говорит о том, что у нас прекрасные
клетки памяти и можно не прививаться. Просто наши сотрудницы на себе поставили
такой опыт.
— Ранее вы говорили, что иммунитет от «Спутника V»
предположительно будет сохраняться в течение двух лет. На чем вы основывались?
— На результатах исследований вакцины против вируса Эбола. У
нас была возможность в течение двух лет наблюдать за привитыми ею. Мы
исследовали 2 тыс. человек. Может быть, защита у них сохраняется и далее.
— «Спутник Лайт» готов?
— Практически да. Идет оформление бумаг. Думаю, в ближайшее
время мы этот процесс завершим.
