Лорен Алмейда (Lauren Almeida)
Есть такая шведская традиция — по утрам пить кофе с пирожными. Но не каждый день сидишь за одним столом с бывшим главой Интерпола. Бьёрн Эрикссон немалую часть своей профессиональной жизни ловил преступников, координировал работу полиции и проводил общенациональные учения по чрезвычайным ситуациям. Сегодня главную угрозу безопасности он видит в исчезновении наличных денег.
Столик у входа в кафе слишком на виду, считает он. «Я выбрал другой, поскромнее», — говорит он и проводит меня через три других зала и вверх по лестнице в пустой угол на антресольном этаже. Кафе гораздо больше, чем кажется снаружи: «Здесь вообще много дверей, бывшим полицейским удобно», — отмечает он.
Может показаться странным, что такой высокопоставленный специалист по безопасности борется за то, чтобы монеты и банкноты не выходили из обихода.
Эрикссон признаёт, что его кампания за сохранение наличности когда-то была маргинальным движением, а ее участников считали современными луддитами (участники стихийных протестов начала XIX века против внедрения машин в ходе промышленной революции в Англии. – Прим. ИноСМИ), отчаянно плывущими против течения. Большинство шведов перестали носить с собой наличные еще много лет назад: на операции с банкнотами и монетами приходится лишь 1% ВВП страны.
Но конфликт на Украине все изменил. «Люди начали сознавать, что Владимиру Путину ничего не стоит взять и всё отключить, — говорит он. — Поначалу мы выступали в защиту самых уязвимых слоев населения — пожилых и женщин, страдающих от домашнего насилия — для них наличные деньги жизненно важны. Людей, которые не занимают никаких должностей и за которых некому постоять».
«Но сейчас мы заговорили уже о национальной безопасности. И дело не только в Путине, это может быть и организованная преступность. Внезапно у нас сменилась аргументация: появились совсем иные доводы, и ситуация на политической арене тоже изменилась», — рассуждает он.
Законодатели по всему континенту начали относиться к этому вопросу всерьез: Европейская комиссия разработала законы, которые гарантируют, что банкноты евро останутся в обиходе, и все желающие смогут расплатиться наличными.
«Если решение будет принято на уровне ЕС… что ж, шведы славятся своей послушностью. Не то что британцы», — смеется он.
Но и Великобритания не сильно отстает от Швеции в переходе к цифровой экономике — наличные деньги стремительно исчезают и здесь. В прошлом году на них пришлись лишь 14% платежей. Для сравнения, десять лет назад этот показатель составлял 54%.
Но для миллионов граждан это не просто вопрос удобства: речь идет о безальтернативности — отсутствии выбора. К концу этого года закроется более 600 отделений банков, и во всей Великобритании их останется порядка 4 000. В Швеции тоже все меньше банков работает с наличными. С 2017 года число отделений, где принимают бумажные деньги, стало вдвое меньше — сегодня их осталось около 300.
«Речь идет не о том, чтобы не пользоваться картами, — говорит Эрикссон, раскрывая бумажник, набитый кредитками. — Я люблю карты и сам часто ими расплачиваюсь, но главное — у нас должен быть выбор».
«Украина же отстояла свои цифровые решения. Там никогда не скажут: «Нам больше не нужны наличные», — потому что когда русские наступают, нужно иметь самые разные варианты. Таким образом, даже в состоянии войны страна имеет как наличные деньги, так и цифровые технологии», — рассуждает он.
Эрикссон добавляет, что чрезмерный упор на цифровые платежи чреват рисками для всей страны в случае кибератаки или отключения электроэнергии.
«На военных учениях мы прорабатывали один сценарий: обширный сбой в электросети. В таком случае, например, больницы будут нормировать электроэнергию, чтобы продолжать работать», — говорит он.
«Без электричества в Швеции главной проблемой станет остановка платежей. Мы должны быть готовы к такой перспективе. Когда я общаюсь с коллегами-военными, они часто признают, что это серьезная трудность — что нам делать, если платежная система перестанет работать?», — продолжает Эрикссон.
Чиновники уже пытаются подготовить население к перебоям с оплатой. Советник Риксбанкена (центрального банка Швеции) Макс Бримберг сказал: «Несколько лет назад Шведское агентство по чрезвычайным ситуациям рассылало гражданам брошюры о том, как себя вести в чрезвычайной ситуации. Так вот там как раз советовали держать дома наличные деньги».
«Люди отнеслись к этому всерьез. И с началом боевых действий на Украине мы увидели значительный отток средств со счетов: люди побежали снимать наличные в ответ даже не на внутренний, а зарубежный кризис. Наличные тем и хороши: люди хотят быть уверены, что смогут расплатиться в любом случае», — рассуждает он.
Но многие шведы решением для страны, усомнившейся в собственной безопасности, наоборот, видят цифровые платежи. Вереница крупных краж в 2000-х годах озадачила людей.
В 2009 году банда преступников угнала вертолет, приземлилась на крышу банка и набила мешки 39 миллионами крон (по тогдашнему курсу около 5 миллионов долларов). А в 2006 году международный аэропорт Гётеборга пришлось эвакуировать после того, как люди в масках вынесли из пассажирского самолета иностранную валюту на сумму около 700 000 фунтов стерлингов. Четырьмя годами ранее аналогичное ограбление прогремело и в стокгольмском аэропорту Арланда — тогда было украдено 43 миллиона крон.
Выход наличных денег из употребления упростит и обезопасит жизнь банковским служащим и снизит уровень преступности, считалось тогда. Но реальность оказалась иной.
«Сейчас у нас самая быстрорастущая преступность во всей Европе, — говорит Эрикссон. — Много и цифровых преступлений. Кто-нибудь может обмануть мою пожилую мать и за каких-нибудь две или три минуты забрать все ее накопления — причем она сама переведет мошенникам деньги. Что вам больше понравится, если преступники заберут вашу сумочку или все ваши сбережения?»
80-летняя жительница Стокгольма Ингалиль Нурлин говорит, что она и ее друзья теперь боятся брать трубку.
«Мы опасаемся мошенников, которые хотят выудить наши личные данные, — говорит она. — Я никогда не отвечаю, когда звонят с неизвестных номеров. А это обычное дело, часто звонят с кодом Великобритании +44 — и, как правило, это жулики».
Носить с собой наличные она перестала еще пять лет назад. «Нигде их все равно не принимают, — пожимает плечами она. — Но бывает сложно. Я часто вижу людей моего возраста и старше, и главная их проблема в том, что они не могут нормально пользоваться смартфоном, не хватает ловкости пальцев. Деньги у них есть, бумажные, но магазины их не принимают, да и банки зачастую тоже».
Особенно это касается столицы: в Стокгольме магазины, принимающие банкноты и монеты, наперечет. «Единственные, кто приходит с наличными, — это туристы, — говорит один пекарь. — Мне их даже немного жаль: они потом увозят домой бесполезные кроны».
Но примерно в 80 километрах от столицы, в скромном городке Стренгнес, некоторые бизнесмены отстаивают свою позицию. Вообще, провинция Сёдерманланд идет в лидерах по цифровизации: банкнотами расплачивается менее 3% жителей.
На углу торгового центра расположена старомодная обувная мастерская. С потолка свисают кожаные ботинки и ремни, сзади тихо работает сапожник, а владелец магазина Якоб стоит за прилавком с вывеской «Пожалуйста, наличными». Иными словами, купюрам здесь, наоборот, рады.
«Карты мы вообще не принимаем. У нас же есть наличные деньги, ими и надо расплачиваться, я считаю, — говорит он. — и мы намерены продолжать до тех пор, пока правительство не скажет: так, избавляемся от банкнот и переходим на карты!»
«Некоторые клиенты раздражаются: они хотят платить картой, им так удобнее. Причем, даже пожилые, часть из них тоже предпочитает карты. Но иногда из-за принципов теряешь клиентуру», — говорит он.
В Стренгнесе осталось несколько банкоматов, разбросанных по всему городку. Пользуются ими в основном самые пожилые. В традиционном шведском кафе, куда пенсионеры захаживают за ритуальным кофе с пирожным, Леа Сеттерберг, молодая женщина за прилавком, говорит, что наличными платят лишь самые возрастные.
«Мы принимаем наличные, карты и оплату через Swish, — говорит она, имея в виду шведскую систему мобильных платежей. — Но люди все чаще расплачиваются картой. Чуть ли не каждое второе заведение на этой улице принимает только карты, поэтому люди даже удивляются, что мы до сих пор принимаем наличные. А обычно просто платят картой, даже не спрашивая».
«Сама я плачу в основном картой или Swish, потому что так проще всего, особенно если карта лежит в чехле для телефона. Почти везде сейчас принимают только карты — даже на уличных рынках и то не берут наличные», — говорит она.
В большинстве случаев наличные деньги еще и обходятся предприятиям дороже. За углом от кафе находится Harry’s, магазин классической мужской одежды с мебелью из тикового дерева и обстановкой середины века. Рольф Валлерстрём проработал в магазине 64 года, из которых четыре десятилетия управляющим, и говорит, что даже здесь, где клиентура, как правило, старше, около 95% покупателей расплачиваются картой.
«Мне так даже удобнее, потому что выходит быстрее. Когда платят наличными, мне приходится лично относить деньги в банк, а их обработка тоже стоит денег», говорит Валлерстрём.
В интересах банков агитировать клиентов пользоваться цифровыми методами оплаты. Платежи как источник дохода становятся все важнее: по данным консалтинговой компании McKinsey, в 2021 году банки заработали на платежах 2,1 триллиона долларов (1,7 триллиона фунтов стерлингов) по сравнению с 1,3 триллиона в 2012 году. Ожидается, что к 2026 году эта сумма вырастет до 3,3 триллиона.
Однако тяготы безналичного общества одним частным сектором не ограничиваются, говорит Эрикссон.
«Лет этак десять назад несколько больниц заявили, что отныне не будут принимать оплату за лечение наличными. Но всегда найдется какой-нибудь упрямый швед или британец, который скажет: «А я против». Вот на юге Швеции один мужчина потребовал права расплатиться наличными, но больница ему не позволила, и он подал в суд», — рассказывает он.
Административный суд вынес решение в пользу мужчины, но больница его обжаловала, аргументируя это тем, что расплатиться наличными можно в соседних городах (в 20 и 40 километрах езды соответственно).
«Больница проиграла апелляцию и довела дело до высшей инстанции. Но и там встали на сторону мужчины: дескать, это государственный сектор, и вы обязаны принимать все законные способы оплаты», — рассказывает Эрикссон.
Юханна Холлен из Национальной организации пенсионеров Швеции говорит, что интернет-покрытие в стране неравномерное, особенно на севере. Из-за перебоев у жителей сельской местности есть риск оказаться за бортом жизни.
«Практически для всего нужен цифровой ключ — даже чтобы просто сходить в общественный туалет, нужен телефон, — говорит она. — Чтобы купить билет на автобус или поезд, тоже нужен телефон. Нужно зарегистрироваться и иметь банковскую карту».
«Есть несколько мест, где гарантированно принимают наличные: например, аптеки, продуктовые магазины, автозаправки, магазины одежды. Это вещи первой необходимости, и там принимают любую оплату», — говорит она.
Но удастся ли Швеции отстоять право на наличные деньги, если большинство предпочитает электронные платежи?
«В Швеции издавна действует свобода договоров, — объясняет Бримберг. — Каждый торговец волен выбирать, какие варианты оплаты он считает самыми подходящими и прибыльными. Это залог динамичного общества, где поощряется торговля».
«Однако мы, центральный банк, ясно дали понять, что хотим некоторого госрегулирования, особенно в отношении предметов первой необходимости — продуктов питания, здравоохранения, аптек и бензина. Предметы первой необходимости должны быть под защитой, чтобы в случае чего — например, перебоев с электричеством или связью — люди все равно могли расплатиться наличными», — продолжает Бримберг.
По словам Бримберга, шведы в принципе больше доверяют общественным институтам.
«Большинство шведов доверяют как правительству, так и частным компаниям. Как следствие, они доверяют правительству регулировать бизнес, чтобы никто не мог воспользоваться личными данными в корыстных целях», — говорит он. Но, по словам Эрикссона, к движению в защиту наличных денег все чаще примыкают молодые люди — как раз из-за сомнений в конфиденциальности. «Молодежь все больше беспокоит перспектива слияния технологий», — говорит он.
«Я еще по работе в полиции знаю, что уже доступны все возможные методы, от камер наблюдения до прослушивания телефонных разговоров. Да, можно носить маску, но вас все равно опознáют несмотря ни на что. И есть шанс, что появится общество всеобщего контроля», — рассуждает Эрикссон.
«Это совсем не демократия, в которой мы живем сейчас. Но молодежи эта угроза кажется реальной. Посмотрите на Китай или Россию, говорят люди. Это не Великобритания и не Скандинавия — и не сегодня, и не завтра. А что будет через 20 лет или полвека? Мы не знаем».
Источник:
https://www.telegraph.co.uk
