Как ветеран из Бендер воевал в Германии и написал на стене Рейхстага «Я, Фадеев, дошёл до Берлина!», передает eNews со ссылкой на novostipmr.com.
Яков Иванович Фадеев, 22.09.1926 г.р. Ветеран Великой Отечественной войны. Участвовал в Берлинской наступательной операции, взятии Рейхстага.
«Сам я родом из Котовского района, а точнее села Большое Бурилово. Это Одесская область, совсем недалеко от Приднестровья. День, когда началась война, помню хорошо. На самом деле разговоры о том, что такое близится, в народе ходили уже давно. 22 июня я был на конюшне. Отдыхал после ночного выпаса лошадей. В часов 6 утра слышу гул. Летят самолёты с запада, то есть от Рыбницы в сторону Винницы. В первые дни немцы как раз бомбили все стратегически важные пункты, аэродромы.
Потом была оккупация. Первым делом у нас забрали корову. Назначили полицая из местных. Но он старался особо дома не вредить. Если немцам или румынам что-то было нужно, он возил их в соседнее село, показывал у кого можно разжиться самогонкой, едой.
12 марта 1944 года, спустя почти три года, нас освободили. Полицая расстреляли. Парней начали призывать в армию. Сначала тех, кто постарше, а в апреле повестка пришла и мне.
Попал в танковый десант
Отправили под Кострому на обучение, потом во Львовскую область в третью танковую армию. Нас построили, говорят: те, у кого семь классов образования — налево, у кого больше семи классов – направо. Ну я и пошёл направо, я в 8-м классе успел месяц проучиться. И нас всех, значит, снова на тренировки. А потом дали старшего сержанта, направляют в танковый десант. Фактически мы должны были быть пехотой, сопровождающей бронетехнику при наступлении. У немцев же оборона, линии окопов были в несколько слоёв, доходило до 6-7.
И при атаке танки идут на прорыв, десант находится на броне. Когда доходим до укреплений противника, техника мчит вперед, а мы занимаем немецкие траншеи, сначала первую линию обороны, потом вторую и так далее. Так нам объясняли.
Шли за водой, взяли языка
Но когда я прибыл к месту службы, наши войска уже фактически заняли Сандомирский плацдарм у реки Висла, так что десантироваться никуда не пришлось. Шла окопная война. Ребята ночью тройками отправлялись брать языков, да и чтобы просто набрать воды нужно было делать целую вылазку.
Колодец находился между нашими позициями и позициями немцев. Когда мы шли за водой, они по нам не стреляли, ну и наоборот. И вот как-то раз наша тройка пошла к колодцу, а там немец, тоже, видимо, воды хотел набрать. Мы и спеленали его. Командир потом благодарил нас, мол, молодцы не растерялись, привели языка, хотя в тот раз никто задачи такой не ставил.
В окопах я провёл три месяца. Потом заболел тифом, отправили в госпиталь. Лечился долго, войска уже успели уйти вперёд.
Может, мне и повезло, что я заболел. Наступление сопровождалось большими потерями. Говорили, что мы рванули вперед по просьбе американцев. Чтобы отвлечь немецкие войска с Западного фронта. В итоге многие погибли.
В общем я вернулся на фронт где-то в марте 45-го. Но уже не в танковый десант, а просто в пехоту. Меня назначили командиром штурмового взвода. Честно говоря, я удивился. Там многие бойцы успели повоевать ещё чуть ли ни с первых дней, бывалые солдаты, опыта явно больше, чем у меня. Как я ими буду командовать? Мне помогал старший сержант Федоренко, советовал, что да как. Помню, перед первым моим боем подошёл, говорит: «Главное, не лезь в самое пекло».
Уличные бои – это самое страшное
Брали город Форст. Это уже в Германии было. Перед наступлением наша авиация и артиллерия хорошо поработали. Идём вперёд, сопротивления никто не оказывает. А потом сзади, уже из тыла, по нам начали стрелять. Дома при наступлении не проверили, поспешили, а там, как оказалось, затаились снайперы.
Там, в Форсте, Федоренко и убили. Мы заняли сахарный завод, он подошел к окну, и тут голова надвое. Поработал снайпер из тыла. А поквитаться с ним мы так и не смогли. Нужно было быстро продвигаться дальше, занимать город. Со снайперами уже разбирались те, кто шёл позади.
Я вообще хочу вам сказать, что уличные бои – это самое страшное. Непонятно, от кого прятаться, откуда бьют. Каждая форточка стреляет. У меня во взводе было 29 человек. После наступления боеспособных пятеро. Остальных кого ранили, кого убили.
Страшно, конечно, было. Но злость на фашистов была такая, что шли вперёд. Многие ведь, как и я, прошли через оккупацию, запомнили, что немцы в наших городах и сёлах творили.
Спасало хорошее снабжение. Были гранаты, патронов много. Один диск с патронами у меня в ППШ вставлен, еще два запасных с собой на ремне и четыре пачки патронов в вещмешке. Я вообще старался с собой брать боеприпасов побольше. Без сухарей можно и обойтись, а если патроны в бою кончатся – беда.
После боёв за Форст и Котбус нас решили переправить на осаду крепости Бреслау. Шли пешком, полдня и ночь. А когда добрались, всё было кончено. Авиация так почистила высоту, на штурм которой нас должны были бросить, что там уже не с кем воевать. Только трупы грудами лежат.
[18-19 апреля велись бои в западной части города Бреслау. Советские войска взяли под свой контроль железнодорожную дамбу близ вокзала Пёпельвиц. Вермахт понёс большие потери. Осада Бреслау продолжалась до 5 мая. 6-го числа город-крепость капитулировал – прим. ред.]
Штурм Рейхстага
Это было уже где-то 20 апреля. Поступил приказ снова нас перебросить. Всех собирает лейтенант Ломаев, говорит: «Ребята, идём на Берлин». И мы прём вперёд, без передышки. Наша авиация и танки громят берлинскую группировку, а мы их берём в котёл. А уже 29-го утром, где-то в три часа ночи, мы приблизились к Бранденбургским воротам. Нам ставят задачу: 1 мая – взять Рейхстаг. Как будто мы план в колхозе выполняем.
Погибли многие. На моих глазах застрелили парня из дальневосточной дивизии. Он полез на купол Рейхстага не по винтовой лестнице, а снаружи здания, через крышу. В итоге его снял снайпер. Мы тогда вообще простреливались со всех сторон. Торопились, окрестности некогда было зачистить. А уже после того, как того парня, сибиряка, застрелили, знамя разместили Егоров и Кантария. Они стали героями, но благодаря гибели первых.
Там вообще было просто месиво. Доходило до рукопашной, немцы дрались сапёрными лопатками. Откуда, кто стреляет – непонятно. Я добрался только до второго этажа. Потом кто-то выстрелил из фаустпатрона [первый одноразовый противотанковый гранатомёт – прим. ред.], и меня засыпало обломками стены. Наши откопали меня, когда уже всё было кончено.
Все на стенах оставляют надписи, радуются. Я тоже взял кусок какого-то обгоревшего бревна и написал: «Я, Фадеев, дошёл до Берлина!».
