«Честно, я не знаю, что будет с нашим собеседником после публикации этого интервью. Особенно после выхода в печать второй и третьей серий. Потому что в них – вау! О многих. И о многом. Не знаю… Как минимум, его могут вновь посадить в карцер. Ещё дней на десять. Или начнут «шить» новый срок. Как там сказано у «классика жанра» Андрея Януарьевича Вышинского: «Был бы человек, а статья найдётся»… Хочу верить, что и у многолетнего бессменного capo di tutti capi («босс боссов». – Прим. автора) всего Приднестровья Виктора Анатольевича Гушана, и у третьего президента Приднестровской Молдавской Республики Вадима Николаевича Красносельского, и у главы тамошнего МВД Руслана Петровича Мова хватит мозгов и дальновидности не доводить дело до неожиданного инфаркта или инсульта нашего сегодняшнего собеседника. Ибо, как утверждают славные и мудрые австралийские аборигены, бумеранг всегда возвращается. Всегда…
Открою один профессиональный секрет: работа над этим интервью с Олегом Хоржаном началась ещё в декабре прошлого года. Надо было держать всё в строжайшем секрете до сегодняшнего дня. Сами понимаете, почему…
И я хочу сказать огромное спасибо нескольким достойным, порядочным и честным офицерам российской военной разведки и Министерства государственной безопасности ПМР, которые сохранили в себе всё то, что мы, простые смертные, называем «быть настоящим офицером и патриотом». Законы жанра таковы, что я не могу назвать ни их фамилий, ни званий, ни должностей. Скажу только одно: этим истинным офицерам Главного управления Генерального штаба Вооружённых сил РФ (нынешнее ГРУ. – Прим. автора) и Министерства государственной безопасности ПМР уже изрядно осточертел олигархическо-ментовской режим на левом берегу Днестра. И они сделали всё, чтобы наш контакт с Олегом Хоржаном состоялся.
И кто знает, ведь жизнь полна сюрпризов, может быть, это интервью попадёт на стол того, кто в необъятной и до сих пор необъяснимой России является «финальной инстанцией»?! И он примет всего лишь одно, но стратегическое решение. Поживем – увидим.
А пока начинаем…
Личное дело.
Хоржан Олег Олегович.
Родился 30 июня 1976 года в городке Каменка Каменского района Молдавской Советской Социалистической Республики.
Окончил Приднестровский государственный университет имени Тараса Шевченко.
Юрист по профессии.
Профессиональную карьеру начал летом 1992 года в военном госпитале города Дубоссары. Затем был рабочим, учителем, юристом.
В 18 лет вступил в Коммунистическую партию ПМР. С мая 2003 года – председатель Центрального комитета Приднестровской коммунистической партии.
С 2010 по 2019 год – депутат V и VI созывов Верховного Совета Приднестровской Молдавской Республики.
Дважды участвовал в выборах главы Приднестровского региона: в 2011 и 2016 годах.
6 июня 2018 года Верховный Совет ПМР лишил его депутатской неприкосновенности по обвинению в применении насилия и оскорблений в отношении представителя власти.
В августе 2018 года Верховный суд ПМР приговорил Олега Хоржана к 4,5 годам лишения свободы.
Остаётся лидером Союза оппозиционных сил Приднестровского региона.
Многие здравомыслящие люди и в Тирасполе, и в Кишинёве, и в Москве считают его политическим заключённым N1 и личным врагом главного олигарха ПМР Виктора Гушана, третьего президента Приднестровья Вадима Красносельского и местного главы МВД Руслана Мова.
Сын, муж, отец, дедушка. Супруга Ольга, двое сыновей – Евгений и Артём, внучка Ева.
Первая часть из трёх.
Об искусстве доведения антиподов до экстаза: морального, психологического, эмоционального, или О зоне приднестровской молвите слово…
– Олег, есть предложение: чтобы придать нашей беседе третью космическую скорость и довести до исступления ваших антиподов, я вам буду «выносить мозг» своими вопросами. А вы, как бывалый и повидавший всякое и всяких «зэк», будете на них отвечать: правдиво, доверительно, по-мужски. Как вам такой расклад?
– (задумался) Бывалый зэк… Вы своеобразно сформулировали мой нынешний «статус». Да, я готов к прямому и откровенному разговору.
– Итак, вместо пролога: не в бровь, а …в солнечное сплетение. Уважаемый Олег Олегович Хоржан, а почему вы, собственно говоря, до сих пор живы?
– Это вопрос не ко мне, а к нашему приднестровскому олигарху (Виктор Анатольевич Гушан, глава холдинга «Шериф».
– Прим. автора). Решения подобного рода в Приднестровье сегодня принимает только он. Могу лишь предположить, что последствия такого решения для него были бы более чем серьёзные.
– Вы, к слову, не забыли, какая сегодня дата? Кто в этот день отмечает своё 51-летие? Не хотите ничего передать в честь дня рождения Вадиму Николаевичу Красносельскому, третьему президенту Приднестровской Молдавской Республики? Что-то светлое, доброе, ласковое. Ваш антипод, как-никак…
– Нет, не хочу. Всё, что я хотел ему сказать, я изложил в открытом письме, которое было отправлено ему в январе текущего года. У Красносельского был шанс прислушаться и попробовать сделать что-то полезное для людей.
Они, Гушан, Красносельский и компания, превратили Приднестровье в непризнанный регион, где процветают беззаконие и произвол. Где люди не живут, а выживают. Где то, что осталось от экономики, работает исключительно на обогащение фирмы (холдинг «Шериф». – Прим. автора). Где закон ничего не значит, а нищета, бесправие и коррупция стали атрибутами повседневной жизни. Где органы государственной власти действуют вне рамок конституционного поля, обслуживая интересы одной лишь коммерческой структуры. Поздравлять Вадима Красносельского мне не с чем…
(то самое открытое письмо, которое Хоржан написал Красносельскому, можно посмотреть здесь:
– А какое у вас гражданство помимо приднестровского?
– У меня есть гражданство Республики Молдова.
Не скрою, я хочу стать гражданином Российской Федерации, но только законным способом. И обязательно сделаю это, когда такая возможность будет предоставлена.
– Вы считаете себя пророссийским политиком или приднестровско-пророссийским?
– Я родился здесь, на этой земле, в Приднестровье. Здесь родились мои родители, тут живёт моя семья, тут находятся могилы моих предков. И поэтому как человек, который связывает свое будущее с этой землёй, я хорошо понимаю, что залог процветания нашего края и достойной жизни людей – в серьёзных интеграционных процессах на постсоветском пространстве и прежде всего с Российской Федерацией.
Это может кому-то нравиться, может не нравиться, но это так. Мы веками жили вместе. Между нами существуют тесные экономические, культурные, исторические и иные связи. И, как показала новейшая история, разрыв таких связей ни к чему хорошему не приводит.
Поэтому я отвечу вам так: я – приднестровский политик, который убеждён, что нам необходимо развивать самые тесные взаимоотношения с Россией и другими республиками бывшего СССР. Это, прежде всего, в наших интересах.
Но это совершенно не значит, хочу это особо подчеркнуть – совершенно не значит, что мы должны выстраивать какую-то стену с Евросоюзом и другими странами Запада.
– Расскажите, пожалуйста, немного о вашей семье, кто они, чем занимаются?
– Моя супруга Ольга – учитель одной из тираспольских школ. Старшему сыну Евгению 24 года, младшему, Артему, – 12 лет. В прошлом году родилась внучка, Евочка. Но я её еще ни разу не видел.
– После событий 2018 года сколько людей по-прежнему остаются вашими друзьями? А сколько трухнули и ушли из вашей памяти и сердца?
– Мои друзья идут со мной по жизни уже не один десяток лет. Многие из них – еще со студенческих времен. Я никогда не строил дружеских отношений из какой-то личной выгоды или для карьерного роста. Поэтому, наверное, все мои друзья сегодня остались со мной, за исключением одного человека…
– К слову, ваша семья осталась в Приднестровье или была вынуждена уехать после того, как вас арестовали?
– Жена и младший сын живут в Тирасполе. А вот старший сын со своей семьей был вынужден покинуть Приднестровье. Против него режим сфабриковал уголовное дело. Безусловно, они таким образом пытались давить на меня. Сначала бросили сына и его жену в застенки, держали в нечеловеческих условиях, но этого им показалось мало… Сегодня Евгений и его семья живут в Москве.
– Место, куда вас запрятала нынешняя приднестровская власть, – это тюрьма или классическая зона? И как она правильно называется, где находится?
– В настоящее время я нахожусь в учреждении исполнения наказаний номер один, которое расположено в селе Глиное Григориопольского района. Выражаясь вашим языком, это классическая зона.
– Я слышал, что тюрьма N1 в селе Глиное Григориопольского района – это то же, что в Кишиневе печально известное СИЗО-13: для особо опасных, политических и личных врагов очередного президента, премьера или олигарха N1. Или как американская Гуантанамо. Это так?
– Нет, не думаю, что сегодня это так.
– А почему вас отправили именно в эту тюрьму? Так положено по законам ПМР, это случайность или в этом есть некий скрытый «иезуитский» намёк и подтекст?
– Вообще, в соответствии со статьей, меня должны были направить в колонию-поселение, которая расположена всего в километре от моего дома. А поскольку при вынесении так называемого приговора стояла задача создать мне максимально тяжелые условия содержания, я и оказался в самой удаленной зоне Приднестровья.
Кстати, интересная деталь. Меня обвиняли в четырёх эпизодах по этой статье. Прокурор за все четыре эпизода просил пять лет. По трём эпизодам даже этот «шерифовский» суд меня оправдал, в том числе за всем известный «срыв погон» с работников милиции. В приговоре остался лишь один недоказанный толчок в грудь милиционера. И за этот толчок я получил 4,5 года – ровно тот срок, чтобы «комфортно» прошли и предстоящие вскоре парламентские, и президентские выборы.
– А как вы правильно оцениваете свой нынешний статус: вы – политический, вы – враг государства, личный враг господина Гушан, личный враг господина Красносельского или личный враг министра Мова?
– В настоящее время не существует законного решения (приговора по моему делу) с точки зрения как приднестровского, так и международного законодательства. В этих условиях в июне 2020 года Высшая судебная палата Республики Молдова – международно признанный суд – полностью меня оправдала и признала моё нахождение в тюрьме незаконным. Это решение признали все страны и все международные организации мира.
Поэтому сегодня мой правовой статус – незаконно удерживаемый.
А по поводу личного врага Гушана… Да, наверное, это так.
– Намекал ли вам кто-то из вышеперечисленных джентльменов за эти два с половиной года заключения о неком «покаянном письме», предлагались ли большие деньги за ваше согласие быть амнистированным и навсегда покинуть родные края, и другие «аппетитные» сделки?
– Да, мне об этом прямо говорили. Скажу больше: если бы я согласился на это предложение, я был бы на свободе еще в июне 2019 года.
Кроме того, сразу после моего ареста мне поступило предложение стать карманной оппозицией нашего олигарха в обмен на свободу, сохранение депутатского кресла и достаточно безбедную жизнь.
Но я вам уже говорил: я связываю свое будущее с этой землёй, с людьми, живущими на этой земле, и потому ни купить, ни запугать меня ни у кого не получится.
– Вы сидите в «одиночке» или в многоместной камере?
– Я нахожусь в общей зоне, где проживают более трёхсот человек.
– Первые часы, дни, недели, месяцы… Какими они были, эти круги ада, для Олега Хоржана?
– Скажу честно, первые два года было достаточно тяжело. Режим делал всё, чтобы создать мне нечеловеческие условия, морально унизить, сломить, добиться от меня прекращения любой политической и правозащитной деятельности.
После ареста семь месяцев я провел в одиночной камере, потом меня перевели в зону.
Не буду подробно рассказывать о том, через что пришлось пройти. Я вынужден был объявить голодовку, которая продолжалась почти 50 суток. Вся эта информация есть в социальных сетях.
И только с осени 2020 года меня оставили в покое. Пока, во всяком случае. Что будет после этого интервью, я не знаю…
На сегодняшний день условия содержания нормальные, соответствующие состоянию моего здоровья.
– Олег, простите за нескромный вопрос… Просто интересно: в тюрьме, куда вас посадили, ещё остались приснопамятные советские параши или всё уже «по-взрослому» – белоснежные керамические унитазы, освежители воздуха, мягкая туалетная бумага?
– А почему именно советские? Если я не ошибаюсь, подобные места существуют уже не одну сотню лет, и именно в таком виде. Есть они и тут. Какие белые унитазы и освежители воздуха могут быть в нищей республике, где у людей мизерные пенсии и зарплаты, где весь бюджет работает на карман ОДНОГО человека?!
Справедливости ради надо сказать, что в последнее время поменяли окна во всех бараках, кое-где сделали ремонт. Однако до цивилизованного уровня ещё очень далеко.
– Чем вас кормят? Что подают на завтрак, обед, ужин?
– Это тема для ещё одного интервью (Признаюсь, весьма заманчивый намёк, Олег Олегович. – Прим. автора). Скажу только, что никаких исключений мне не делают.
– Вам разрешено получать посылки с едой от родителей, семьи, друзей, единомышленников?
– Да, передачи я получаю регулярно.
– Что с прогулками? Они ежедневные или раз в неделю? Сколько длятся? И выводят ли лично вас подышать свежим воздухом и погреться на солнце?
– С этим всё нормально. Стараюсь больше ходить. Это не только физически полезно, но и стимулирует умственную деятельность.
– У вас есть возможность заниматься спортом?
– Возможность есть. Но серьёзные нагрузки на организм мне запретили врачи.
Находясь в местах лишения свободы, я заработал ряд заболеваний. Да и длительная голодовка серьёзно повлияла на здоровье. Поэтому максимум, что я могу сегодня, – это ходить. Что я и делаю…
– А как с баней? Война войной, а люди ходили в баню даже в Великую Отечественную…
– И с баней всё нормально. До нашего интервью, во всяком случае…
На фото: Олег Хоржан и его «телохранители». В масках, по всем законам жанра. Но их имена, фамилии и звания уже известны. И рано или поздно им придётся ответить за выполнение незаконных приказов. И сесть за это по статье…
Продолжение интервью в пятницу, 16 апреля.» — пишет журналист.
