Об этом он рассказал в эксклюзивном интервью изданию Украина.ру.
— Ян, на днях были опубликованы результаты исследования
румынского общественного мнения, проведённые социологической группой Avangarde.
Согласно им, только треть опрошенных поддерживают объединение Румынии с
Молдавией, а больше половины (54%) — против этого. С вашей точки зрения, чем
объясняются подобные результаты?
— На самом деле результаты неудивительны. Лишь малая часть
граждан — как в Румынии, так и в Молдавии — твёрдо хочет объединения двух
стран, по нашим данным, это 7–11% населения. На протяжении нескольких последних
лет создавалась иллюзия, что народы этих стран хотят объединения и что якобы
объединение может решить множество проблем, связанных с экономическим кризисом
и безопасностью. Но, несмотря на все усилия отдельных политиков, даже доля тех,
кто просто не против объединения, не превышает 20–30%.
Попытки преподнести «Унирю» (от румынского unirea ‘объединение’.
— Ред.) как решение всех бед, массовая раздача румынских паспортов в Молдавии,
смена названия языка с молдавского на румынский и т. д. не дали результатов.
Последние 30 с лишним лет Молдавия и Румыния развивались по разным сценариям,
и, несмотря на свою близость, остались разными государствами с разными
проблемами и позициями.
Стоит также отметить, что объединение с Молдавией для
жителей Румынии ассоциируется с региональными проблемами — Приднестровье,
Гагаузская автономия, — ведь это приведёт к обострению ситуации с меньшинствами
внутри страны, в первую очередь венграми.
Нужно понимать, что 57% населения Румынии относится
нейтрально к Молдавии только как к дружественному соседу. Большинство из них
при попытке объединения могут перейти в лагерь тех 9% румын, кто даже сейчас
негативно относится к Республике Молдова.
Напомню, подобное произошло с Майей Санду, которая
имела большую поддержку со стороны жителей Румынии в 2021 году и воспринималась
очень положительно. Но стоило появиться информации о возможном сценарии
объединения двух стран через участие Майи Санду в президентских выборах
Румынии, как она стала восприниматься румынами в качестве угрозы, и 76%
опрошенных выступают против такого сценария.
Лишь 5% румын выступают за то, чтобы Майя Санду
баллотировалась на пост президента Румынии, тем самым попытавшись объединить
эти две страны. В принципе, за «Унирю» выступают именно эти 5%, остальные не
против или относятся нейтрально. Но при выявлении проблем, к которым может
привести «Униря», они откажутся от этой идеи, причём это касается как граждан
Румынии, так и Молдавии.
— С другой стороны, на гипотетическом референдуме
относительно объединения Румынии с Молдавией 50% опрошенных готовы
проголосовать за. Почему формулировка вопроса столь сильно влияет на позицию
румын?
— Не только формулировка имеет значение, но и различные
варианты объединения. Часть населения не видит в этом проблемы, так как
большинство граждан Молдавии уже имеют румынские паспорта, часть выступает за
«объединение через евроинтеграцию», и лишь малая часть — за прямое объединение
двух государств.
Все эти 50% граждан Румынии проголосовали бы на референдуме
за гипотетическую модель объединения, которая не создала бы рисков для них и
привела бы к решению всех территориальных проблем Молдавии без какого-либо
конфликта. Но главная проблема состоит в том, что практически никто не знает,
как осуществить это объединение без рисков для простых граждан и для Румынии.
Попытки объединения в нынешних условиях — это риск эскалации
конфликта на территории Молдавии. Причём эта угроза исходит в первую очередь не
от России, а от граждан Республики Молдова, которые против объединения с
Румынией и желают жить в собственном государстве. Жителей Молдавии, которые
выступают против «Унири», с каждым годом всё больше. Самый яркий показатель
этого — решение правящей партии нарушить Конституцию страны, поменяв в ней
название государственного языка с молдавского на румынский.
Раз власти Молдавии пошли на столь опасный прецедент,
значит, абсолютно все опросы показали провал попытки изменить название языка
через конституционный способ — референдум. Потому если и произойдет «Униря», то
только с нарушением конституций обеих стран, принципов демократии, и без
реального учёта мнения большинства населения — как Румынии, так и Молдавии.
Отношения между нашими странами и так дружеские, и нет необходимости
ради чьих-то политических амбиций создавать новые конфликты. Но это с точки
зрения общества, а если рассматривать вопрос с позиции политиков, то риски
невелики, — ведь ни сами политики, ни их дети не будут участвовать в военном
конфликте. А принести в жертву тысячи человеческих жизней ради достижения
политических целей, как показала история, для политиков никогда не проблема.
— Вы упомянули, что один из факторов, который уменьшает
поддержку объединения с Молдавией в Румынии, — это вопрос Приднестровья. А
каким видят будущие отношения с этим регионом сами жители Молдавии?
— Скажем, это один из факторов, который мешает. Ведь таких
регионов много — это и Гагаузия, и русскоязычный Север Молдавии.
При этом у самих граждан Молдавии проблемы нет с Приднестровским
регионом, реинтеграция на уровне общества произошла. Большинство не против
того, чтобы Приднестровье получило особый статус по примеру Гагаузии или чтобы
сформировать модель государства по модели Швейцарии. Но самое главное, как
показало свежее исследование нашей компании Intellect Group, большинство
жителей двух берегов Днестра доверяют или в целом доверяют друг другу. В
Молдавии этот показатель составляет 61,5%, в Приднестровье — и вовсе 75%.
Проблема только в том, что правительство Молдавии политизирует
вопрос реинтеграции Приднестровского региона, искусственно создавая конфликт.
Ведь об особом статусе для Приднестровья говорил и посол США, и многие западные
эксперты, но молдавские политики ограничены в восприятии понятия «федерация».
Они ассоциируются данную модель только с Россией, что мешает им объективно
взглянуть на решение проблемы.
После многолетней интенсивной пропаганды негативности модели
федерализации, правительство Молдавии воспринимает её как поражение от России,
несмотря на то что такая модель скорее европейская или даже американская. Когда
звучит слово «федерализация», мало кто из власти может думать, слышать и
видеть, поэтому в основном используются синонимы.
— Почти половина опрошенных группой Avangarde румын
считает, что молдавское общество расколото пополам между ориентацией на Запад и
на Россию. А что показывают исследования вашей компании в этом вопросе?
— Неправильно ставить общество перед выбором только из двух
вариантов, намного корректнее дать возможность гражданам выбрать то, что
наиболее приемлемо для них. На мой взгляд, разделение граждан Молдавии на
«прозападных» и «пророссийских» создано политиками искусственно, с
использованием методов манипуляции и пропаганды. Несмотря на всё это,
большинство граждан — сторонники нейтралитета и являются промолдавскими.
В наших исследованиях мы пытаемся найти факторы,
объединяющие общество, поскольку только это позволит решить проблему
приднестровского конфликта и разногласия с гагаузкой автономией, а также
сконцентрировать внимание на первостепенных проблемах социально-экономического
характера — с учётом многонациональности страны.
К примеру, по нашим данным, подавляющее большинство молдаван
стремится к сотрудничеству как с Румынией (64,6%), так и с Россией (63,7%) —
причём с последней даже больше, чем с Украиной (62,1%).
Что же касается внешнеполитических ориентаций, то 22,6%
граждан Молдавии выступают за вступление своей страны в НАТО, 23,5% — за её
членство в ОДКБ, действительно, практически поровну. Однако 39,1% выступают за
военный нейтралитет Молдавии по австрийской или швейцарской модели. Таким
образом, в сегодняшней ситуации нейтралитет — наиболее приемлемая форма
международной политики Молдавии.
— Майя Санду анонсировала на 21 мая на центральной
площади Кишинева «Великое национальное собрание» с целью «поддержки европейской
интеграции Молдавии». Может ли там быть принято решение об отмене нейтрального
статуса страны, и если да, то какими будут дальнейшие шаги молдавских властей?
— Они показали, что могут предпринять любые действия,
противоречащие как логике, так и закону. К примеру, большинство граждан
Молдавии (37,5%) назвали себя говорящими на молдавском языке, на румынском —
35,5% (кстати, 23,6% — на русском). Но это не помешало властям нарушить
Конституцию и утвердить румынский язык как государственный.
Точно так же может произойти и с нейтралитетом, ведь его
отмена не представляет риска для политиков. В случае военного конфликта на
территории Молдавии дети политиков, как показывает история, сбегут в другие
страны, а сами политики будут «воевать» с экранов телевизоров. А погибать будут
дети тех, кто был категорически против военной эскалации и каждый день боролся
с социально-экономическими проблемами.
Что же касается мероприятия, анонсированного на 21 мая, то
это привычная акция правых партий, которые пытаются имитировать поддержку
общества. В истории Молдавии таких «великих собраний» было несколько: после
прихода к власти Влада Филата, перед «кражей миллиарда», на котором Майя Санду
говорила о величии Влада Филата (организовавшего эту кражу), перед уходом Влада
Плахотнюка и вот сейчас снова.
Так что у жителей нет больших ожиданий от «величия» собрания
сторонников правящей партии, на организацию которого требуется больше месяца.
При этом сами люди в поддержку власти не выходят, свидетельством чего является
день, когда Молдавии предоставили статус кандидата в члены Евросоюза. Тогда аж
ноль граждан вышли в центр Кишинёва, чтоб порадоваться этому историческому
событию, в то время как 60 тысяч жителей Грузии просили аналогичного статуса в
центре Тбилиси.
Проблема в том, что именно во время правления правых партий
молдаване больше всего разочаровывались в процессе движения Молдавии в Европу.
Именно по этой причине проводятся символической поддержки курса на
евроинтеграцию — который простые граждане уже перестали понимать.
