90-е
годы в Республике Молдова ознаменовались
первыми шагами к независимости. Однако
в эти годы была нищета, много насилия и
слишком мало надежды. Дети из детских
приютов Молдовы были в самом трудном
положении и зачастую на грани выживания.
Чтобы узнать, как они росли здесь, и что значило усыновление
для одного из них, мы поговорили с Иваном. Он родился в Республике
Молдова, а затем переехал в Италию. Молодой человек узнал, каково это —
быть брошенным, каждый день терпеть насилие, а затем радоваться, когда
он нашел место, которое наконец смог назвать домом.
Иван Фарыма (31 год) четко помнит тот день. Ему не удалось
разглядеть лиц сопровождавших его людей, но он очень надеялся, что это
его родители, и что они отвезут его в новое чудесное место.
У него обрывочные воспоминания о первых годах жизни, но ему кажется,
что эти два человека были в форме. Его мать оказалась за решеткой из-за
мелкой кражи. А он попал в детский дом, где он должен был провести «самые болезненные годы» своей жизни.
День, когда его бросили
Там ребенок Иван увидел невзрачную и грязную ванную. Игрушки
навсегда остались запертыми в стеклянном шкафу, вдали от детей. Они
могли лишь смотреть на них. Там были кровати с рваными матрасами. Детям
запрещали заходить на кухню. Им вообще запрещали что-либо делать, если
вначале они не получали разрешение взрослых, то есть воспитательницы.
«Не было ни дня, когда бы мы
не голодали и не испытывали жажду. Мы ели раз в день и редко получали
воду. Взамен нас постоянно запугивали и жестоко избивали различными
предметами.
Каждый вечер, перед сном, нас до крови били ремнем по ступням. Многие ходили в туалет с кровью.
Иногда женщины, которые
должны были заботиться о нас, переодевались в ведьм ночью и били по
стенам, чтобы напугать нас. Так они развлекались».
Из-за страха
у некоторых детей развился сонный
паралич.
«Во всем детском доме не было
ни крупицы человечности. И никакого контроля извне. Из-за страха издать
звук мы не могли шелохнуться, закричать или что-то сделать, и это был
безмолвный крик в пустоту».
Такое обращение
длилось много лет. Хотя дети плакали
втайне, когда могли, постепенно они
привыкли к этому положению.
«Помимо
всего этого, нам недоставало возможности
учиться и развиваться. Там не было
никакого образования».
Со временем
дети стали помогать друг другу и
рассказывать сказки, чтобы хотя бы так
набраться сил и обрести веру в завтрашний
день. Больше всего они нуждались в
материнской поддержке и любви, но их
матери приходили очень редко.
Новая жизнь
Иван стал
счастливчиком, который нашел новую
маму. Он видел и других приходивших туда
родителей, но заметив эту пару, он сразу
понял, что это «его
люди».
Эти двое
приехали из Италии и взяли его с собой,
чтобы провести вместе один день. Они
вымыли его, и Иван впервые спал в чистой
и теплой комнате и в новой одежде.
«Это было
ощущение спокойствия, которого я никогда
раньше не испытывал. С ними я чувствовал
себя дома».
Следующий день был трудным, потому что Иван должен был вернуться в приют.
«Я вернусь в это место и умру», – все время думал он.
Но его жизнь резко изменилась — его усыновили. Был сентябрь 1996
года, и ему было 7 лет. Тогда Иван покинул темную комнату и оказался у
окна самолета, на пути к новой жизни. Он отчетливо помнит, что у отца
была с собой шапка, наполненная конфетами, и что, увидев, что он не
может успокоиться в самолете, кто-то из экипажа забрал его впереди. Иван
никогда не думал, что мир такой большой и уютный.
После посадки его встретил дядя, а когда они приехали в свой дом в
Неаполь, он познакомился с соседями, которые приготовили для них
праздник. Все их поздравляли. У Ивана был с собой светящийся самолетик, и
он показывал его всем взрослым. Хотя они ни слова не понимали
по-румынски, в ответ все аплодировали и улыбались ему.
В том доме
Иван впервые почувствовал, что значит
принадлежность. У него была своя кровать,
свои игрушки и безопасность, которой
он не ощущал в детском доме.
В течение следующих лет он не только взрослел, но и работал над собой и боролся со своими травмами.
«Я попытался использовать опыт
из приюта, чтобы стать более сострадательным и понимающим по отношению к
окружающим, но больше ничего хорошего я оттуда не получил. Да и было
нечего».
В то же время
молодой человек признался, что тот факт,
что его бросили, навсегда остался с ним.
Это чувство преследует его по сей день,
и с этим связано большинство решений,
принятых в его жизни. По его мнению, если
бы он не работал со специалистами,
депрессия в конце концов сломила бы
его.
Путь назад: «Я все помню»
В 2021 году, в том числе после общения с терапевтом, Иван сказал
себе, что пришла пора найти его биологических родителей. Ему всегда
хотелось их увидеть. Он хотел узнать о своих корнях. Он до сих пор
помнит отца, мать и братьев: «Я и сегодня все помню».
Позже он узнал, что его отец умер в 2001 году. А момент встречи с
матерью не был таким особенным, каким он себе его представлял.
«Но я кое-что подтвердил для
себя. Например, то, что отец применял насилие и был жестоким, и что у
него была зависимость. Кроме того, я понял, что был важен не этот
последний момент, а путь, который я проделал».
Тем не менее ему не удалось заполнить пустоту, которую он ощущал, и
излечить серьезную рану, полученную после жизни в детском доме.
«Я знаю, что многим детям не
так повезло… И наверное, их жизненный путь будет не самым удачным,
потому что они получили такую травму, и эта пустота внутри так велика,
что ее невозможно заполнить».
Иван считает,
что если бы его не усыновили, то наверное,
в Молдове он бы жил «у
мусорных баков».
Но он нашел свое призвание и продолжает работать над своими
травмами, а его приемные родители и сейчас рядом. Ему хочется приехать в
Молдову после пандемии, а еще он желает, чтобы рассказанная им история
хоть немного помогла приютским детям со сломанными судьбами добиться
справедливости.
_____
Когда вы бросаете ребенка, вы не даете ему возможность любить других. Вы не даете ему шанса на ощущение безопасности в мире и на спокойную жизнь.
В детском доме образование… отсутствовало, и над нами лишь издевались физически и психологически.
Когда я уехал оттуда, я ничего с собой не взял, потому что брать было нечего. У меня забрали даже игрушки, которые мне дали приемные родители.
Сейчас я бы сказал воспитателям, что
они звери, и что к ребенку нельзя так относиться. Из-за них дети,
испытавшие насилие, сегодня закрываются в себе и лишены любви. И я знаю,
что если я говорю сейчас, то для того, чтобы стать «рупором» для тех,
кто не может говорить.
Я бы вернулся в детство, чтобы увидеть небо в своей стране, и это бы успокоило меня.
