Таким кандидатом должно быть какое-то новое лицо, не обремененное
старыми «скелетами в шкафу», и поддержанное, как минимум, тремя
политическими силами – Партией социалистов, Партией коммунистов и
партией Шора. Если лидеры этих партий Игорь Додон, Владимир Воронин и
Илан Шор не сумеют договориться о выдвижении такого единого кандидата,
они должны будут взять на себя ответственность за то, что Санду будет
переизбрана на второй срок и продолжит свой курс, со всеми вытекающими
отсюда последствиями.
На правом фланге молдавской политической сцены никто не сможет
составить конкуренцию Санду. Она пользуется полной протекцией Запада, и
будет безоговорочно поддержана им и на следующих президентских выборах.
Это подтвердил и недавний саммит Европейского политического сообщества
в винодельне в селе Бульбоака. Санду была королевой этого евробала, на
котором поддержку ей еще раз подтвердили все ведущие политики
Европейского Союза.
Другим кишиневским политикам, которые тоже называют себя
проевропейскими, и хотели бы попробовать свои силы в президентской
гонке, нет никакого смысла это делать, потому что никто из них не сможет
соперничать с Санду – если не считать смыслом участия в выборах желание
потешить свое тщеславие, попиарить свою партию, освоить предвыборные
бюджеты, или выступить в роли спойлера.
На этом политическом фланге выборы будут безальтернативными: у пешек нет никаких шансов выиграть у ферзя.
Теоретически, альтернативу Санду может составить только кандидат с
противоположного, левого фланга молдавской политики, да и то лишь в том
случае, если это будет единый представитель этой части оппозиции.
О «правых проевропейцах» и «левых прорусских»
Тут следует сделать отступление о делении молдавских политиков на
правых и левых, проевропейских и пророссийских. Это деление всегда было
условным, а с некоторых пор стало еще более виртуальным, не
соответствующим реалиям.
Правыми считались не те, кто придерживался какой-то правой
политической доктрины (христианские демократы, консерваторы,
социал-либералы), а те, кто объявлял себя сторонником прозападного
(проевропейского, унионистского) геополитического вектора.
Соответственно, такие политики автоматически выступали с антироссийских,
антиприднестровских, антигагаузских позиций.
С прошлого года неотъемлемой чертой представителей этого течения стали украинофилия и уже ничем не сдерживаемая русофобия.
Точно так же левыми назывались не последователи соответствующих левых
доктрин (коммунисты, социалисты, социал-демократы), а те политики,
которые считаются пророссийскими. Так же автоматически на них
навешивались ярлыки антиевропейских, румынофобских, проприднестровских и
прогагаузских.
Реальность не такая примитивно черно-белая, она с нюансами. Например,
можно считать себя евроскептиком, выступать против евроинтеграции, или
просто не верить в ее существование, но при этом не быть антиевропейцем.
Та же Великобритания, выйдя из ЕС, или Швейцария, которая никогда в
него и не входила, точно не стали от этого менее европейскими, чем
вошедшие в ЕС Румыния с Болгарией или получившие статус кандидата в
члены ЕС Украина с Молдовой. В конце концов, даже просто географически,
мы же не в Африке или Азии живем, а в самом центре Европейского
полуострова. Поэтому для характеристики сторонников европейской
интеграции правильнее употреблять термин не «проевропейский», а
«проеэсовский».
Точно так же, если кого-то записали в «антиевропейцы», это не значит,
что такой политик автоматически становится «пророссийским». Можно быть
не антиевропейским, не антирусским, не антирумынским, не антикитайским,
не антиамериканским, а просто промолдавским.
Поскольку читателям и телезрителям на Западе недосуг вникать в нюансы
молдавской политики, а также для того, чтобы включить нашу ситуацию в
понятный тамошней публике общий контекст глобального противостояния
Запада и России, западная пресса сходу, без каких-то нюансов, делит всех
участников выборов в Молдове на прозападных (проевропейских,
прорумынских) и на пророссийских. Хотя в действительности могут
существовать и другие варианты, общую картинку рисуют именно такой.
Заложники партийных «баронов»
Другая особенность местной политики заключается в том, что Молдова
оказалась заложником феодального принципа партийного строительства.
Геополитический вектор может меняться и у отдельных политиков, и у их
партий, но эта черта молдавской политики – говорим партия, подразумеваем
ее вождя, и наоборот – остается неизменной.
Не может существовать ПКРМ без Владимира Воронина, ПСРМ без Игоря
Додона, PAS без Майи Санду, ЛП без Михая Гимпу, ЛДПМ без Владимира
Филата, ДПМ без Владимира Плахотнюка, ХДНП без Юрия Рошки – желающие
могут продолжить этот ряд. Этот принцип действует как для больших,
сменяющих друг друга у руля власти партий, так и для мелких организаций
паркетного типа, которым уготована участь вечной внепарламентской
оппозиции.
Соответственно, и на любых выборах как сами электоральные конкуренты,
так и избиратели становятся заложниками этих партийных «баронов». При
том, что либеральная демократия представляет собой рыночную политику, а
выборы при такой системе – это своего рода базар, на прилавках которого,
теоретически, можно выбрать любой партийно-политический товар по вкусу,
– в Молдове редко когда избиратель действительно находит кандидата по
душе. Очень часто приходится голосовать по принципу «хоть и плохой, но наш» и «против чужого».
Судя по всему, президентские выборы-2024 тоже пройдут по такой «системе».
Шанс есть, но…
Очевидно, что только единый кандидат, поддержанный всеми тремя
главными оппозиционными партиями с условно левого фланга, способен
побороться на равных с поддерживаемой коллективным Западом Санду. Но в
то же время столь же очевидно, что партийные «князья», каждый со своей
партией-«дружиной», вряд ли окажутся способны на то, чтобы переступить
через свои амбиции и отказаться от самовыдвижения себя любимых.
Борьба в любом случае развернется не на шутку, для Запада ставки
слишком высоки. Если Воронин, или Додон, или условный кандидат Шора
пойдет на выборы каждый по отдельности – «Если не я, то кто?» – и даже
если кто-то выйдет во второй тур, проигрыш любому из них, а значит,
победа Санду, априори гарантированы.
Если оппозиция пойдет на выборы тремя колоннами, каждый кандидат
будет рассказывать, какой он «самый лучший», какая у него «самая
замечательная программа», и как он «все в Молдове поменяет к лучшему»,
все это будут очередные предвыборные сказки.
Даже если включить фантазию и представить себе, что кто-то из этих
оппозиционеров займет кресло президента, ему придется действовать, как
минимум, еще год в условиях жесткой конфронтации с парламентом и
правительством, полностью подконтрольными PAS. Как-то реализовать свои
обещания новый президент точно не сможет, а вот получить в ответ
процедуру импичмента от тех, кому реально принадлежит власть в
парламентской республике – это очень даже реально.
Но и до такого гипотетического варианта дело не дойдет, потому что ни
Воронин, ни Додон, ни условный Шор у Санду во втором туре не выиграют. Если Майя Санду сохранит свою должность, именно эти политики будут нести личную ответственность за такой исход выборов.
Скорее всего, и к сожалению, так оно и будет, потому что вариант, при
котором эти «три богатыря» договорятся, выглядит утопическим в силу
неуемных амбиций и тщеславия молдавских политиков и их хронической
неспособности договариваться друг с другом.
Стратегически, в участии оппозиции в президентских выборах в 2024
году может быть только один смысл – не позволить нынешнему президенту
Майе Санду и дальше занимать кресло главы государства. Это как занять
важный плацдарм в ходе более широкой наступательной операции: само
занятие этого участка фронта еще не гарантирует победы в генеральном
сражении, но и без захвата этого плацдарма двигаться дальше не
получится.
Ситуация в Молдове настолько запущена, что одной победой кандидата от
оппозиции на президентских выборах ее не исправишь. Такая победа может
стать, пусть и важным, но только одним из плацдармов для дальнейшего
продвижения вперед, к настоящей победе.
Дмитрий Чубашенко
