Пять лет назад весь мир узнал шведскую девочку Грету Тунберг. Юную
экологическую активистку мировая пресса представляла в роли чуть ли не
пророка, который предупреждал человечество о неизбежном экзистенциальном
кризисе, если не удастся смягчить последствия изменения климата.
Экологическую «проповедь» Греты поддержали глобалистские организации
типа «Гринпис», многие правительства, в основном, западные, и такие
организации, как Европейский Союз. Началась кампания за декарбонизацию
экономики, снижение эмиссии парниковых газов, отказ от использования
самолетов и автомобилей, закрытие тепловых и атомных электростанций, и
даже за ликвидацию животноводческих ферм, потому что коровы, видите ли,
слишком портят атмосферу Земли. Восемь миллиардов жителей планеты тоже
воздух не озонируют, но что делать с этим, экоактивисты еще не решили.
«Грета» стало именем нарицательным, символом и талисманом
экологического движения. Она вдохнула новую жизнь в «зеленое» движение в
политике. Например, одна из лидеров немецких «зеленых» стала министром
иностранных дел Германии. В международных делах она мало что смыслит, но
другой должности при дележе портфелей во время формирования правящей
коалиции ей не нашли.
Критики «гретизма» говорят, что эту «чудо-эко-девочку» придумали и
выдвинули на авансцену некие теневые силы, чтобы раздуть экологическую
повестку в своих интересах. Если это так, то у авторов этого проекта все
отлично получилось. Девочка, которая символизирует поколение
рассерженных детей, пытающаяся спасти будущее человечества от
безответственных взрослых, вызывала симпатию у очень многих людей.
Называть «феномен Греты» мистификацией считалось неприличным. Ее
включили в список 100 самых влиятельных женщин планеты и дважды
выдвигали на Нобелевскую премию мира. Но парадокс в том, что в
реальности Грета так и осталась всего лишь символом борьбы против
изменения климата в результате хищнической человеческой деятельности.
Картинкой, талисманом, аватаркой. «Экофетиш» существовал в пузыре
собственной реальности, а настоящая жизнь продолжалась своим чередом.
В действительности с экологией на Земле лучше не стало. Об этих
проблемах без конца говорят, но реально мало что делается. Можно
клонировать сотни и тысячи Грет, можно отправить ее голограммы во все
уголки света, но от этого вся эта борьба за экологию не только не будет
менее виртуальной, но напротив, станет еще более иллюзорной.
Вы спросите: а что все это имеет к нашей Молдове? Дело в том, что у нас есть своя, похожая на призрачную экоповестку Греты, тема для охмурения населения – борьба с коррупцией.
В нашей части Европы именно эта тема используется в качестве главного
тарана для завоевание политического капитала, уничтожения неугодных
политиков и бизнес-конкурентов. Так было, к примеру, в Румынии, где роль
местной «Греты» исполняла «гроза коррупционеров» Лаура Ковеси. Сколько
ее пиарили, надували, превозносили, и что – стало в Румынии меньше
коррупции? Сегодня у власти в этой стране – между прочим, члене и ЕС, и
НАТО – все те же политики, с которыми не на жизнь, а на смерть боролась
Ковеси. Возможно, коррупция не стала такой «примитивной», как 20 лет
назад, но «бароны коррупции» никуда не делись. Сегодня Ковеси исполняет
роль главного европейского прокурора, но что-то не слышно о ее успехах в
борьбе с коррупцией в ЕС. Бельгийская полиция, которая трясет депутатов
Европарламента за взяточничество, и то больших результатов добилась.
Из Румынии мода на борьбу с коррупцией перекинулась и на Молдову. Все
стали говорить, что «нам нужна своя Ковеси». И она появилась. Даже две.
Сначала на теме борьбы с коррупцией к власти пришла Майя Санду. Потом
из США на должность главы Антикоррупционной прокуратуры привезли в
Молдову «честного американского прокурора» Веронику Драгалин. Обе, а
вслед за ними и члены правящей партии, и их сторонники в режиме 24/7
говорят о борьбе с коррупцией. Включишь телевизор, заглянешь в телефон,
почитаешь новости в интернете – везде одна сплошная борьба с коррупцией.
Эта тема для Санду и Драгалин – то же самое, что защита природы для
Греты Тунберг. И точно так же – слова, слова, слова… Или, как говорят у
них в Америке, – бла-бла-бла.
Как и Грета, Майя и Вероника существуют в пузыре параллельной
реальности, из которого пытаются управлять Молдовой. Получается плохо.
Об опереточном характере бессарабской политики было известно всегда,
но нынешняя генерация молдавских политиков довела пустопорожнюю
говорильню до совершенства. Чуть что: «Надо выступить с декларацией…
Надо провести брифинг… Надо выйти в онлайн…». И так без конца выступают,
проводят, выходят – а толку никакого. Ничего реального за этим
сотрясанием воздуха не стоит.
Кто-то верит, что коррупционные схемы, доведенные до совершенства во
времена «первого захваченного государства», исчезли при нынешнем,
«втором захваченном государстве»? Все сохранилось, только стало более
изощренным, прикрывается чрезвычайными положениями, государственной
тайной, коммерческим секретом и борьбой со «зловредным иностранным
влиянием».
Самый свежий пример: отменить договор концессии кишиневского
аэропорта со структурами, которые эта власть считает «чужими» и
«плохими» только для того, чтобы заключить новый договор концессии с
«нашими» и «хорошими», – это коррупция чистой воды.
Так же, как Грету хвалят по всему миру, так и Санду с Драгалин
превозносят за рубежом. Только молдаванам от этого нет никакого толку.
Для выполнения на практике заявленных планов ни у Санду, ни у Драгалин,
ни у всех остальных представителей этой власти нет ни способностей, ни
сил, ни возможностей.
Как и в случае с Гретой, когда главное – не реальная борьба за
сохранение природы, а картинка такой борьбы, в Молдове главное тоже не
борьба с коррупцией, а образ такой борьбы, бесконечные разговоры о ней.
Вот с этой задачей Санду и Драгалин отлично справляются.
Изображать борьбу с коррупцией и проводить гламурные саммиты, на
которых радостно повторять мантру про то, что «Молдова – это Европа!», –
это не просто все, на что они способны. Это то, для чего они, в
принципе, предназначены.
А еще они умеют обижаться, когда не все разделяют их энтузиазм.
Дмитрий Чубашенко
