Конфликт между Азербайджаном и Арменией по поводу непризнанной
Нагорно-Карабахской Республики (входила в состав Азербайджанской ССР, но
населена преимущественно этническими армянами) на протяжении многих лет
справедливо рассматривался как наиболее милитаризованный и ожесточённый
на постсоветском пространстве. Тем парадоксальнее, что именно он сейчас
ближе всех к своему окончанию.
После войны в 2020 году диспозиция сил в карабахском урегулировании
категорически изменилась. Голос Степанакерта, от имени которого мирные
переговоры традиционно вёл Ереван, практически утратил вес, перестав
влиять и на внутриполитическую ситуацию в Армении. В регионе закрепились
российские миротворцы, которые, впрочем, не всегда эффективно
противостоят вспышкам насилия и захвату Азербайджаном отдельных
территорий. Совместная деятельность Минской группы ОБСЕ, состоящей из
России, США и Франции, фактически прекращена. Теперь влиятельные акторы
предпочитают напрямую взаимодействовать со сторонами конфликта.
Так, Россия и структуры ОДКБ в меру сил следят за поддержанием мира и
восстанавливают гражданскую инфраструктуру. Президент Франции Эммануэль
Макрон пытался оказать поддержку Армении, но его усилия не изменили
жёсткой тактики Баку, поддержанного Турцией. Намерение Никола Пашиняна
опереться на Вашингтон в силу геополитических причин тоже не позволило
Еревану переломить критическую ситуацию, при этом существенно ослабило
энтузиазм Москвы по защите своего союзника по ОДКБ.
«Мадридские принципы», сформулированные в 2010 году и предполагавшие
наделение Карабаха неким суверенным статусом, более не рассматриваются
как реалистичная формула урегулирования, поскольку все игроки признают
победу Баку на поле боя. Даже реализация некоторых положений совместного
заявления о прекращении огня Никола Пашиняна, Ильхама Алиева и
Владимира Путина, принятого после войны 2020 года, кажется
маловероятной.
В результате на днях премьер-министр Армении заявил о том, что мир с
Азербайджаном возможен в случае взаимного признания территориальной
целостности сторон в границах республик СССР. Т.е. де-факто Никол
Пашинян согласился признать Нагорный Карабах частью Азербайджана и
перезапустить переговоры с этих позиций: «Мы сами предложили приложить к договору утверждённые СССР карты Армянской и Азербайджанской ССР как основу территориальной целостности двух стран. Но здесь мы подходим к самой большой и сложной проблеме – Нагорному Карабаху. И в этом контексте, конечно, крайне важно, чтобы между Баку и Степанакертом был сформирован международный механизм переговоров, диалога, который обеспечит реализацию повестки дня по обеспечению прав и безопасности армян Нагорного Карабаха».
На это лидер Азербайджана Ильхам Алиев потребовал признать Нагорный
Карабах азербайджанским и отметил, что местное население должно принять
азербайджанское гражданство или сменить место жительства. Этот подход во
многом напоминает политику реинтеграции приднестровского региона, где
вопрос документирования местного населения поставлен Кишинёвом в
качестве одного из центральных.
Наше руководство демонстрирует заинтересованность в разрушении давнего
формата «5+2», руководствуясь опытом Баку, который не смог надлежащим
образом защищать свою территориальную целостность в переговорах с
Минской группой ОБСЕ и теперь всячески добивается признания проблемы
Нагорного Карабаха своим внутренним делом.
Правящий режим явно соблазнён военными успехами Баку и анализирует
собственный потенциал для подобных действий, выискивая схожие черты в
стратегическом положении в конфликте. Молдова точно так же, как и
Азербайджан, имеет влиятельного регионального патрона. Турция,
поддерживающая Баку, является страной НАТО, располагает серьёзной
военной промышленностью и военным опытом, в том числе использования
наёмников. Румыния же – тоже член НАТО и Европейского союза с мощной
инфраструктурой и группировкой Альянса на собственной территории.
Армения и Нагорный Карабах не имеют сухопутных границ с Россией или
другими странами ОДКБ, что значительно осложняет деятельность российских
пограничников, миротворцев и спецслужб, а также логистику и снабжение в
целом. Такая же ситуация и в Приднестровье, поскольку Украина ещё в
2015 году запретила транзит через свою территорию миротворческих грузов,
а в Молдове чуть позже был внедрён согласовательный принцип ротации
российских миротворцев, впоследствии ужесточавшийся.
Воспринимая собственное стратегическое положение как выигрышное,
особенно в условиях перехода российских войск в оборону на большинстве
направлений в Украине, власти наверняка анализируют силовые сценарии
завершения замороженного конфликта на Днестре. Об этом говорится
практически открыто, хотя и с использованием якобы оборонительной
логики. Принцип нейтралитета поставлен под сомнение, требования вывода
российских военнослужащих и миротворцев неоднократно подтверждены,
военные учения внутри республики и на территориях стран НАТО проводятся
регулярно. Приняты нормативно-правовые акты по мобилизации и слаживанию
подразделений национальной армии с партнёрами из Североатлантического
Альянса.
Дорин Речан, бывший министр внутренних дел, назначен в качестве
человека, призванного олицетворять милитаристский курс в отношении
Приднестровья и стоящей за ним России. Несмотря на тяжелейшие проблемы в
экономике, социальной и транспортной сфере, сельском хозяйстве,
невзирая на протесты, недовольство населения и пробуксовку реформ, фокус
внимания правительства направлен в первую очередь на конфликт в Украине
и демонстрацию лояльности западу. Против России применяются санкции и
запреты на въезд её граждан и политиков, утверждения об агрессии и
гибридной войне стали неотъемлемой частью правительственной легенды и
объяснением практически всех процессов в и вокруг Молдовы. Причём такая
картина мира, где все проблемы страны – из-за войны России с Украиной,
представляется намного более убедительной и простой, чем попытки Дорина
Речана сформулировать иные причинно-следственные связи, выливающиеся в
оскорбительные заявления в духе «нации с ограниченными возможностями».
Проводя параллели между Молдовой и Азербайджаном, важно оговориться, что
Баку в отличие от Кишинёва никогда не входил в открытую конфронтацию с
Москвой. А патрон Азербайджана Турция и вовсе имеет привилегированные
отношения с российским руководством, активно посредничая в т.н.
«зерновой сделке» и украинском конфликте в целом. Некоторые крупные
политики в Анкаре даже на риторическом уровне пытаются отмежеваться от
НАТО.
Молдова же ведёт себя с Россией принципиально иначе, как и стоящие за
нами Румыния и НАТО. Поэтому в приднестровском вопросе Дорин Речан и
компания рискуют нарваться на совсем другую реакцию Кремля, нежели это
было в Нагорном Карабахе. Тем более что российские миротворцы и
многочисленные граждане РФ уже живут на левом берегу Днестра, и силовой
сценарий может оказаться довольно трагичным. Именно поэтому часть
молдавских и приднестровских политиков, а также некоторые международные
организации вроде ОБСЕ всячески стремятся его избежать. Чьи доводы
перевесят в итоге, покажет время.
