Сила и слабость американской журналистики заключается в том, что ее
представители крайне высокого о себе мнения. Сила в том, что
журналистика — действительно важное дело, и при правильном подходе может
изменить историю. Слабость же — в том, что бóльшая ее часть этим
критериям никак не соответствует, и лишь осознание своей истинной
ценности вызовет у пишущей братии столь необходимое смирение и приступы
самокопания.
Одна
из самых показательных, на мой взгляд, историй о раздутом самомнении
типичного американского журналиста, восходит к 11 сентября 2001 года,
когда самолеты врезались во Всемирный торговый центр. Управляющий
редактор The New York Times (то есть второй человек в газете), бывший
тем утром за главного, тут же вызвал старших редакторов на ковер и
потребовал отчитаться, что они предпримут в той чрезвычайной ситуации,
если следующей мишенью террористов «Аль-Каиды» станет их штаб-квартира в центре Манхеттена.
из самых показательных, на мой взгляд, историй о раздутом самомнении
типичного американского журналиста, восходит к 11 сентября 2001 года,
когда самолеты врезались во Всемирный торговый центр. Управляющий
редактор The New York Times (то есть второй человек в газете), бывший
тем утром за главного, тут же вызвал старших редакторов на ковер и
потребовал отчитаться, что они предпримут в той чрезвычайной ситуации,
если следующей мишенью террористов «Аль-Каиды» станет их штаб-квартира в центре Манхеттена.
Разумеется,
после Всемирного торгового центра, Пентагона, Капитолия и Белого дома
следующим в списке культовых американских учреждений, которые обязан
уничтожить любой уважающий себя террорист, окажется «Важнейшая газета
мира».
после Всемирного торгового центра, Пентагона, Капитолия и Белого дома
следующим в списке культовых американских учреждений, которые обязан
уничтожить любой уважающий себя террорист, окажется «Важнейшая газета
мира».
С
таким самомнением даже удивительно, что в последнее время американская
журналистика понемногу занялась самоанализом. Правда, опять же на свой
лад. Они посвящают гектары газетных листов, триллионы байтов и тысячи
часов эфирного времени пространным размышлениям о состоянии СМИ. Это уже
даже не упоенное созерцание собственного пупа, а скорее самостоятельные
занятия проктологией. Но и тут делу мешает ощущение собственной
важности: сколько они ни роются в собственных кишках, искомого никак не
найдут. А ведь истинная причина в том, что простые американцы их работу
резко не одобряют.
таким самомнением даже удивительно, что в последнее время американская
журналистика понемногу занялась самоанализом. Правда, опять же на свой
лад. Они посвящают гектары газетных листов, триллионы байтов и тысячи
часов эфирного времени пространным размышлениям о состоянии СМИ. Это уже
даже не упоенное созерцание собственного пупа, а скорее самостоятельные
занятия проктологией. Но и тут делу мешает ощущение собственной
важности: сколько они ни роются в собственных кишках, искомого никак не
найдут. А ведь истинная причина в том, что простые американцы их работу
резко не одобряют.
Доверие
к американской журналистике за последние несколько десятилетий попросту
рухнуло. Согласно последнему ежегодному опросу института Гэллапа об
отношении американцев к государственным институтам, лишь 34% доверяют
прессе хотя бы в той или иной степени. А 38% ей вообще не доверяют, и
это высочайший показатель за всю историю. И это падение было долгим и
неуклонным. Своего пика доверие достигло в 1976 году, вскоре после
Уотергейта: тогда прессе доверяли целых 72% американцев.
к американской журналистике за последние несколько десятилетий попросту
рухнуло. Согласно последнему ежегодному опросу института Гэллапа об
отношении американцев к государственным институтам, лишь 34% доверяют
прессе хотя бы в той или иной степени. А 38% ей вообще не доверяют, и
это высочайший показатель за всю историю. И это падение было долгим и
неуклонным. Своего пика доверие достигло в 1976 году, вскоре после
Уотергейта: тогда прессе доверяли целых 72% американцев.
Большинство
журналистов в курсе, что в рейтинге своих соотечественников они
занимают незавидное место между юристами-вымогателями по ДТП и
приставучим персоналом колл-центров. Однако свой упадок они приписывают
целому ряду коварных сил, которые якобы сеют «дезинформацию» и пятнают
светлую репутацию честных репортеров и редакторов. В этот черный список
попали Дональд Трамп, Facebook*, Fox News, агенты российской разведки и
Илон Маск.
журналистов в курсе, что в рейтинге своих соотечественников они
занимают незавидное место между юристами-вымогателями по ДТП и
приставучим персоналом колл-центров. Однако свой упадок они приписывают
целому ряду коварных сил, которые якобы сеют «дезинформацию» и пятнают
светлую репутацию честных репортеров и редакторов. В этот черный список
попали Дональд Трамп, Facebook*, Fox News, агенты российской разведки и
Илон Маск.
Но
если вы действительно хотите разобраться, чтó же пошло не так, вам об
этом расскажут две статьи, опубликованные на этой неделе. Во-первых,
эссе Джеффа Герта в 20 000 слов в The Columbia Journalism Review под
названием «Пресса против президента». В ней рассказывается о том, как
основные СМИ Америки освещали историю о якобы «сговоре» Трампа с Россией
в преддверии президентских выборов 2016 года.
если вы действительно хотите разобраться, чтó же пошло не так, вам об
этом расскажут две статьи, опубликованные на этой неделе. Во-первых,
эссе Джеффа Герта в 20 000 слов в The Columbia Journalism Review под
названием «Пресса против президента». В ней рассказывается о том, как
основные СМИ Америки освещали историю о якобы «сговоре» Трампа с Россией
в преддверии президентских выборов 2016 года.
Первое,
на что следует обратить внимание, — это на репортера и издание. Ни для
кого не секрет, что журнал The Columbia Journalism Review вообще-то
далек от очернения ведущих СМИ. Ведь это детище Школы журналистики
Колумбийского университета — родины Пулитцеровской премии и цитадели
респектабельной журналистики. И сам Герт отнюдь не принципиальный враг
прессы, а опытный журналист, который к тому же потратил на статью больше
года. Он почти три десятилетия занимался в The New York Times
журналистскими расследованиями и собрал все возможные призы и трофеи.
на что следует обратить внимание, — это на репортера и издание. Ни для
кого не секрет, что журнал The Columbia Journalism Review вообще-то
далек от очернения ведущих СМИ. Ведь это детище Школы журналистики
Колумбийского университета — родины Пулитцеровской премии и цитадели
респектабельной журналистики. И сам Герт отнюдь не принципиальный враг
прессы, а опытный журналист, который к тому же потратил на статью больше
года. Он почти три десятилетия занимался в The New York Times
журналистскими расследованиями и собрал все возможные призы и трофеи.
Эта
статья — наиболее полная на сегодняшний день хроника этого феерического
журналистского позора. В ней рассказывается, как пресса раздувала и
даже выдумывала из головы связи Трампа и России, как выборочно
отбирались «сливы» от чиновников и следователей, как игнорировались
смягчающие доказательства и делались самые убийственные выводы. А ведь
настоящий-то сговор был как раз между прессой, враждебными к Трампу
чиновниками, видными демократами, бывшими журналистами и шпиками — это
они разогнали вброс, будто избранный президент США — агент российской
разведки. (Должен покаяться: эпизодическую роль в этом сыграл и ваш
покорный слуга — в то время я был редактором The Wall Street Journal).
Ничто на памяти ныне живущих не подорвало веру в журналистику сильнее
этого подробного и беспристрастного изложения событий.
статья — наиболее полная на сегодняшний день хроника этого феерического
журналистского позора. В ней рассказывается, как пресса раздувала и
даже выдумывала из головы связи Трампа и России, как выборочно
отбирались «сливы» от чиновников и следователей, как игнорировались
смягчающие доказательства и делались самые убийственные выводы. А ведь
настоящий-то сговор был как раз между прессой, враждебными к Трампу
чиновниками, видными демократами, бывшими журналистами и шпиками — это
они разогнали вброс, будто избранный президент США — агент российской
разведки. (Должен покаяться: эпизодическую роль в этом сыграл и ваш
покорный слуга — в то время я был редактором The Wall Street Journal).
Ничто на памяти ныне живущих не подорвало веру в журналистику сильнее
этого подробного и беспристрастного изложения событий.
Вторая
статья представляет собой невольное, но от того не менее показательное
самообвинение современной прессы. Это колонка в The Washington Post
другого ветерана и бывшего главреда газеты Леонарда Дауни-младшего под
заголовком «Выйдя за рамки «объективности», редакции укрепят доверие»
(Да, а начать стоит с того, чтобы уволить всех, кто сочиняет такие
заголовки).
статья представляет собой невольное, но от того не менее показательное
самообвинение современной прессы. Это колонка в The Washington Post
другого ветерана и бывшего главреда газеты Леонарда Дауни-младшего под
заголовком «Выйдя за рамки «объективности», редакции укрепят доверие»
(Да, а начать стоит с того, чтобы уволить всех, кто сочиняет такие
заголовки).
Так вот, автор призывает коллег отказаться в своих репортажах от
«устаревшего» понятия «объективности» — поскольку она «десятилетиями
насаждалась редакторами-мужчинами в подавляюще белых редакциях,
утверждавших свои взгляды на мир». Иными словами, сама идея
объективности — мысль, что в истории есть некая объективная правда,
которую репортер обязан донести раскрыть — не что иное, как расизм!
«устаревшего» понятия «объективности» — поскольку она «десятилетиями
насаждалась редакторами-мужчинами в подавляюще белых редакциях,
утверждавших свои взгляды на мир». Иными словами, сама идея
объективности — мысль, что в истории есть некая объективная правда,
которую репортер обязан донести раскрыть — не что иное, как расизм!
В
последние годы по этому поводу кипят жаркие споры в той же The
Washington Post и других изданиях. Колонка Дауни, где приводятся мнения
редакторов со всей страны, подтверждает крепнущее убеждение элиты, что
прессе предстоит заменить объективность некой «моральной ясностью». То
есть сотрудники редакции, со всем присущим себе разнообразием в
этническим и гендерном плане, будут не искать истину, а излагать каждый
«свою» правду о социальной и расовой несправедливости, неравенстве,
климате — и всем остальном.
последние годы по этому поводу кипят жаркие споры в той же The
Washington Post и других изданиях. Колонка Дауни, где приводятся мнения
редакторов со всей страны, подтверждает крепнущее убеждение элиты, что
прессе предстоит заменить объективность некой «моральной ясностью». То
есть сотрудники редакции, со всем присущим себе разнообразием в
этническим и гендерном плане, будут не искать истину, а излагать каждый
«свою» правду о социальной и расовой несправедливости, неравенстве,
климате — и всем остальном.
«Молодые
журналисты сходятся во мнении, что мы все сделали неправильно, —
говорит в статье главный редактор San Francisco Chronicle Эмилио
Гарсиа-Руис. — С объективностью пора распрощаться». Если это покажется
вам вернейшим способом, как журналистам растратить остатки общественного
доверия, то это потому, что так оно и есть.
журналисты сходятся во мнении, что мы все сделали неправильно, —
говорит в статье главный редактор San Francisco Chronicle Эмилио
Гарсиа-Руис. — С объективностью пора распрощаться». Если это покажется
вам вернейшим способом, как журналистам растратить остатки общественного
доверия, то это потому, что так оно и есть.
Источник:
thetimes.co.uk
