Национальный банк
Молдовы сообщает, что в 2022 году коммерческие банки получили чистую прибыль в
3,66 миллиарда леев, что на 60 % (1,37 миллиарда леев) превышает аналогичный
показатель 2021 года.
Все 11 банков Молдовы принадлежат иностранным акционерам, ни
в одном из них местные, молдавские учредители не владеют мажоритарными пакетами
акций. Тройку лидеров возглавляют Moldova-Agroindbank (чистая прибыль в 1,14
милларда леев, на 420 миллионов больше, чем год назад), Moldindconbank (прибыль
900 миллионов леев, плюс 184 миллиона к 2021 году), Victoriabank (641 миллиона
леев, на 363 миллиона леев больше, чем в предыдущем году).
MAIB и VB принадлежат Европейскому банку
реконструкции и развития, MICB – инвесторам из Болгарии. Другие банки контролируются акционерами
из Венгрии, Румынии, Австрии, Италии, Греции, России, Лихтенштейна, Швейцарии,
из офшорных зон.
В списке
акционеров ряда небольших банков попадаются и молдавские физические и
юридические лица, но контроля даже над такими маленькими финансовыми
учреждениями у них нет.
Большая чистка
молдавских банков
Еще 10 лет назад ситуация в банковской системе Молдовы была
совсем другой. Упомянутая тройка лидеров, на которую приходилось до 80 % всего
банковского сектора, принадлежала узкой группе местных олигархов, которые
постоянно боролись между собой за увеличение контроля над этими банками. Был
еще четвертый по величине Banca de Economii (бывш. Сбербанк), контрольный пакет
акций в котором изначально принадлежал правительству, но затем также перешел в
руки одного из олигархов помельче.
В конце 2014 года случилась знаменитая молдавская «кража
века». Из трех банков так называемой «группы Шора» – Banca de Economii, Banca Sociala
и Unibank – в офшоры было выведено порядка одного миллиарда долларов США
(отсюда пошел знаменитый молдавский мем – «кража миллиарда»). Образовавшаяся в
этих банках финансовая дыра была закрыта валютными резервами НБМ, выданными по
решению правительства. Позднее был принят закон о конвертации этих средств в облигации
министерства финансов и их возвращении НБМ с процентами из госбюджета в течение
25 лет.
Но мало кто
обратил должное внимание на еще одно важное последствие той финансовой аферы. По
требованию Международного валютного фонда «банки Шора» были ликвидированы, а в
банковской системе Молдовы в целом началась «большая чистка». Пакеты акций MAIB
и MICB, которые, как считалось, контролировались Вячеславом Платоном, были
заблокированы НБМ, переведены в его управление и проданы иностранным
инвесторам. По сути, это была экспроприация частной собственности в пользу
государства с последующей передачей этих акций другим собственникам. Третий
ведущий банк, VB, который, как считалось, контролировался Владимиром
Плахотнюком, продал свои акции структурам ЕБРР сам, так что в этом случае
обошлось без конфискации.
С ликвидацией
«банков Шора» и переходом тройки лидеров в руки иностранцев Молдова получила
совершенно новую банковскую систему. В этом смысле, иностранных
инвесторов, которые сегодня полностью контролируют этот сектор, можно назвать
самыми конечными бенефициарами «кражи миллиарда». Вся эта операция была
проведена под «чутким» руководством МВФ с помощью де-факто его филиала в
Молдове – НБМ.
В результате отечественную «братву», которая рассматривала
Молдову как территорию личной «охоты», сменили иностранцы, для которых (и) эта
страна стала «кормом» для их банков, энергетических, торговых и прочих
компаний.
Чемпионы
либерализации
Еще одним результатом всей этой банковской «чистки-реформы»
стало то, что в Молдове вообще не осталось ни одного государственного банка. По
степени «разгула» либерализма и частной инициативы в банковском секторе Молдова
обошла большинство самых свободных экономик западных стран, где государство
все-таки присутствует в капитале банков. Там понимают, что правительству для
реализации своих проектов нужен такой инструмент, как банк. Это не обязательно
должен быть обычный коммерческий банк, это может быть инвестиционный банк,
заточенный на финансирование конкретных крупных проектов. Но он должен быть.
Учредителями тех
же самых Европейского инвестиционного банка и ЕБРР выступают Европейская
комиссия и правительства государств Европейского Союза. В Азербайджане роль
такого инвестиционного банка играет суверенный нефтяной фонд. Подобные
структуры существуют в Китае, России, в арабских и других странах, руководство
которых не поражено либеральными догмами, как это происходит в Молдове, где
люди, находящиеся у власти, готовы слепо исполнять любые требования
международных финансовых организаций и иностранных бизнес-структур в ущерб
интересам собственных экономики и населения.
Также очевидно,
что наряду со своим банком у государства должна быть своя нефтяная компания с
сетью собственных нефтебаз и АЗС (наряду с 5-6 частными компаниями, которые
действуют в этом секторе), желательно, и с нефтеперерабатывающим заводом; свои
генерирующие и распределительные мощности электроэнергетики; свои
инфраструктурные объекты (морской порт в Джурджулештах, пусть рядом с уже
существующим частным, и кстати, тоже принадлежащем иностранцам, портом,
аэропорты, железная дорога); свои страховая компания и торговый дом. Пусть
во всех этих отраслях действуют и частные компании, в том числе с иностранным
капиталом, но должно быть и хотя бы по одной публичной компании в ключевых
отраслях экономики.
Вместо этого
действующая власть намерена предпринять следующий шаг по отказу от
экономического суверенитета – разрешить продажу иностранцам земель сельскохозяйственного
назначения. К этому шагу Молдову принуждают тот же самый МВФ, а с
момента получения статуса кандидата в члены ЕС – уже и структуры Европейского
Союза. Понятен интерес иностранных компаний к такому ценному ресурсу, как
молдавские черноземы, особенно, с учетом растущего дефицита продовольствия в
мире. Но даже в самом ЕС не существует полной либерализации земельного рынка.
Молдаван неизвестно когда еще возьмут в ЕС, если вообще возьмут, а они сами
услужливо торопятся расстаться со своим важнейшим, можно сказать, последним
ресурсом – землей.
Политики в
Молдове не понимают такой, казалось бы, простой вещи, как необходимость
существования, наряду с частным, и публичного сектора экономики – как основы,
позволяющей государству реализовывать собственные стратегические проекты
развития. Да и откуда взяться такому пониманию у людей с мышлением хипстеров – так принято называть стиляг, для которых
главное быть модным и прикольным постмодернистом, представителем креативного
класса, не признающим никаких авторитетов и воспринимающим весь мир, как
компьютерную игру.
Отсюда демонстрация правительством примитивных рефлексов
ниже уровня даже НПО, когда министр экономики объявляет своими приоритетами
заказ пиццы через интернет, открытие магазина H&M и запуск такси Uber.
Странно, почему он еще не включил в свою программу легализацию марихуаны и
публичных домов – «как в Европе».
О значении
национального производства
Многим обычным гражданам тоже кажется, что проблемы
экономики, бизнеса не имеют к ним прямого отношения. Отправляясь за покупками в
супермаркет, многие искренне убеждены в том, что для них нет никакой разницы,
покупать ли отечественный товар или импортный. Если качество и цена приемлемые,
то какая разница, кто это произвел, откуда привез, и куда ушли оставленные на
кассе деньги. Производители и коммерсанты, будь то отечественные или
зарубежные, внакладе все равно не останутся. Простые потребители не обязаны
переживать из-за национальности капиталистов, ведь последние преследуют свои
корыстные интересы, и разницы между ними нет. Так рассуждают многие.
Потом эти же
самые граждане идут в больницу и возмущаются тем, что им, их родственникам или
знакомым диагностируют рак в той фазе, когда уже ничего нельзя сделать для
спасения жизни. Они отводят своих детей и внуков в школу и удивляются,
что там ничему хорошему не учат, а на выходе мы получаем новую дегенерацию
недоучек и недоумков, которая тонет в информационном мусоре, выдаваемом за
знания.
Граждане негодуют
по поводу высоких тарифов на коммунальные услуги. Их раздражают плохие
дороги и неубранный мусор. Они не находят у себя на родине работу с приличной
зарплатой, которая гарантировала бы им достойную жизнь и обеспеченную старость.
В конце концов, они говорят, что вообще не видят в Молдове никакой перспективы,
все бросают и уезжают за границу, сначала на временные заработки, а потом и
навсегда.
При этом, покидая
Молдову, многие так и не смогли увидеть причинно-следственную связь между
засильем импорта, падением производства, снижением налогооблагаемой базы,
ухудшением уровня жизни и исчезновением народа, хотя эта связь самая прямая.
Покупая
молдавские товары, мы поддерживаем работу отечественных предприятий, на которых
работают наши граждане. Эти люди получают зарплату и платят подоходный
налог, делают отчисления в пенсионный фонд и фонд медицинского страхования.
Сами предприятия тоже платят налоги. Не покупая молдавские товары, мы лишаем
своих же сограждан работы и зарплаты, а государство налогов. Падение
производства ведет к сокращению рабочих мест и налогооблагаемой базы,
банкротству пенсионной системы.
Казалось бы, ущерб, который наносит каждому из нас
исчезновение национального производства и замена отечественных товаров и услуг
импортными, очевиден даже на таком простом, обывательском уровне. Но многие не
осознают или просто не хотят замечать и таких элементарных вещей. А ведь есть и
более сложные причинно-следственные связи, которые негативно влияют на
макроэкономическую ситуацию и подрывают сам суверенитет государства.
Постоянно
растущее отрицательное сальдо торгового баланса свидетельствует о
неконкурентоспособности экспортных отраслей экономики, о том, что внутреннее
производство страны не покрывает ее потребление и замещается импортом. Этот
показатель отрицательно влияет на общий платежный баланс государства, снижает
его сопротивляемость внешним кризисам и шокам, может привести к девальвации
национальной валюты и истощению валютных резервов.
Денежные переводы
молдавских гастарбайтеров тратятся на текущее потребление, на самые необходимые
для жизни товары – одежду, лекарства, продукты питания, – которые завозятся по
импорту, хотя эти заработанные потом и кровью деньги могли бы пойти на
поддержку национальной экономики, инвестиции в бизнес, недвижимость, товары
длительного пользования, финансовые инструменты (депозиты, облигации, акции).
Жизнеспособная национальная экономика – это материальное
выражение суверенитета государства. Без этого невозможно обеспечить такие
жизненно важные сферы, как национальная безопасность, демографический рост,
социальная политика, воспитание и образование, здравоохранение, культура,
наука, экология.
Бизнес Молдовы не
может конкурировать с зарубежным на равных. Это как поединок
чемпиона-иностранца в сверхтяжелом весе с подростком, начинающим заниматься
боксом в спортивном клубе в молдавском селе. У подростка нет никаких шансов не
быть нокаутированным.
Надеяться на то, что у иностранного инвестора все-таки
взыграет совесть, и он, наперекор корыстным бизнес-интересам, проявит большую
социальную ответственность по отношению к местному производителю, больше
уважения к Молдове и ее людям, наивно. Тем более, когда на стороне иностранцев
выступают и сами представители молдавской власти. Если верить рассказу бывшего
вице-премьера Александра Муравского, Майя Санду, будучи чиновницей Всемирного
банка, в переговорах правительства Молдовы с международными финансовыми
организациями отстаивала интересы последних, хотя могла бы просто помолчать –
там было кому прессовать молдавскую сторону и без этой соотечественницы из
Вашингтона.
Идеал PAS
Идеал такой власти – европейские министры в правительстве,
американские прокуроры и судьи в юстиции, западные магазины на каждом углу,
транснациональные корпорации с ГМО на молдавских полях, и в целом экономика,
которая держится на зарубежных кредитах и грантах, а все ресурсы и прибыль
утекают к иностранцам. И как вишенка на торте – приезжающий на заседание
правительства на электросамокате министр с татуировкой и в зеленых штанах,
розовой маечке, с рюкзачком через плечо, наушниками в ушах и сигареткой с
начинкой, как в голландском кофешопе, в зубах.
Дмитрий Чубашенко
