И гонки на лафетах, и ельцинские «38 снайперов».
Тогда как при демократии правители — и их состояние здоровья — находятся под
бдительным и неустанным контролем гражданского общества. Которое не позволит
терпеть у руля ветхого рамолика.
То есть проблема была всегда: правитель тоже человек и тоже
подвержен немощи.
Вспомним английского короля Георга III, десятилетиями
пребывавшего в безумии.
Однако с установлением цветущей демократии эта проблема была
полностью решена, и несоответствие здоровья правителя стоящим перед ним
ответственным задачам более не представляет угрозу или хотя бы неприятность.
В реальности хоть при демократии, хоть при тирании эта
проблема была и остается, а казусы ходят рука об руку.
Век назад так случилось и в США, и в Советской России.
Президента США Вудро Вильсона 2 октября 1919 года, вскоре после его
возвращения с Версальской конференции, хватил удар. До самого окончания срока
своих полномочий (20 марта 1921-го) он эти полномочия не способен был
исполнять, а в Белом доме всем заправляла его жена, не подпускавшая к делам
вице-президента Томаса Маршалла.
Тремя годами позже история повторилась в Москве. Последнее
публичное выступление В. И. Ленина, формально остававшегося председателем
Совнаркома до самой своей смерти, состоялось 20 ноября 1922 года. Далее его
состояние только ухудшалось, его перевезли в подмосковные Горки, где он и умер
21 января 1924-го.
Была какая-то дьявольская ирония в том, что и вождь мирового
пролетариата, и вождь мировой демократии скончали свою жизнь равно незавидным
образом.
Не лучше было и потом. В свое второе премьерство (1951—1955)
Черчилль перенес удар, потом еще один, не мог говорить и долго был в полностью
немощном состоянии, оставаясь, однако, на своем посту. Смерть Сталина поэтому
прошла мимо него. Сам Сталин умер в начале марта 1953 года — и тоже от инсульта
(королевская болезнь), причем, судя по всему, это был не первый удар. Что,
конечно, не могло дополнительно не повлиять на качество управления.
Затем была некоторая передышка — медицина и политика вновь
стали сильно резонировать спустя четверть века, в период так называемых гонок
на лафетах. Термин относится не только к трем последовательно умиравшим
генсекам, но к их окружению. Премьер А. Н. Косыгин (1904—1980), шеф-идеолог М.
А. Суслов (1902—1982), военный министр Д. Ф. Устинов (1908—1984). Причем
составители заключения о смерти последнего, похоже, не вполне понимали, как их
бюллетень отзовется: в нем рассказывалось, как у министра один за другим
последовательно отказали все внутренние органы.
Следует, впрочем, отметить, что сгущенный список генсеков и
членов Политбюро впечатляет, но речь в нем идет именно о физической немощи.
Ясно, что это не могло не влиять на работоспособность — и не самым лучшим
образом, но о прямой умственной немощи тут говорить невозможно. Единственный
случай (возможно, нарочито преувеличенный и распространенный с подачи товарища
по Политбюро) — это посещение руководством страны МХАТа, где они устроили
коллективный просмотр историко-революционной пьесы М. Ф. Шатрова «Так
победим». Там Л. И. Брежнев (по очень кстати включенной громкой связи)
комментировал ход спектакля: «Это Ленин? Надо его поприветствовать!»
На что К. У. Черненко отвечал: «Не надо, Леонид Ильич!» Или про секретаршу
Ленина — «Она хорошенькая!» Зал лежал, артисты тоже, лишь чекисты из
«девятки» с трудом держались.
Спектакль о Ленине и Брежневе в самом деле достигает
нынешнего байденовского уровня — но только он один. В то время как у Байдена
такого рода номеров куда больше.
Однако есть еще одно принципиальное отличие. Во всех этих
казусах с немощными вождями от Вильсона до Ельцина (который тоже давал стране
угля), несомненно, виделась печальной ветхости картина. Ставящая страну и ее
руководство в не очень ловкое положение.
Но было, однако, принципиальное отличие. Никто из немощных
вождей не позволял себе того, что позволил Байден. То ли окружение смотрело,
чтобы не сказал лишнего, то ли (что более вероятно) в мозгах было зашито, какие
вещи говорить ни в коем случае нельзя. Тогда это понимали вожди — и больные, и
маразматические — в отличие от нынешнего президента США.
А что Леонид Ильич на склоне лет стал комическим стариком
Панталоне, так это еще не самый большой грех. Бывает, как видим, и похуже.
Максим Соколов
