Об этом сообщил в среду «Интерфаксу» член
профильного комитета Госдумы по информационной политике, информационным
технологиям и связи Антон Горелкин.
Он отметил, что Facebook, в отличие от Twitter, которому
первому замедлили работу, «хотя бы иногда пытается что-то объяснять в
случае выдвижения претензий от Роскомнадзора», однако на ресурсе тоже есть
противоправная информация.
По его словам, «Twitter не удаляет вообще ничего, и
здесь речь не только о каких-то политических историях, но в первую очередь об
аккаунтах, связанных с наркомафией, с суицидом, но переговоров с
представителями этого ресурса никаких нет и непонятно, чем в этих вопросах
руководствуется Twitter».
Горелкин добавил, что «мизерные штрафы, которые им
выписывают, они игнорируют демонстративно». Он считает правильным, что «государство смогло
аргументированно и жёстко обозначить свою позицию».
«Наши власти объективные и очень терпеливые. С точки
зрения правового механизма такие меры отрегулированы», — добавил
парламентарий.
Замедление трафика, по мнению Горелкина, повлияет на
рекламную деятельность Twitter в России, и рекламные бюджеты его клиентов могут
быть перераспределены на другие платформы.
«Twitter, я уверен, потеряет большие деньги. Наш
российский сегмент рекламы конкурентный», — отметил Горелкин. По его
словам, речь может идти о нескольких миллиардах рублей в год.
Горелкин выразил сожаление, что заложниками такой политики
Twitter становятся российские пользователи.
Ранее в среду Роскомнадзор сообщил, что скорость работы
сервиса микроблогов Twitter замедлена в России с 10 марта на всех
мобильных и на половине стационарных устройств, поскольку компания
систематически не исполняет требования по удалению запрещенного в РФ контента.
Позже замглавы Роскомнадзора Вадим Субботин заявил
«Интерфаксу», что замедление работы Twitter в РФ уже началось, технические
возможности для этого есть. Отвечая на вопрос, насколько не исключена
вероятность, что другие интернет-платформы в случае нарушения российского
законодательства подвергнутся замедлению, Субботин сказал: «Вероятность
есть».
